Ей вдруг почудилось, что вокруг подруги, не то к ней, не то от неё, как бы тянутся невидимые пульсирующие отростки, отзывавшиеся басовитым гудением в ладонь, когда Света задевала их. Она закрыла глаза и постаралась сосредоточиться, что было довольно сложно: Оксана рвалась на огород, как стахановец в забой, но Света пока справлялась. Она осторожно коснулась одного отростка, и пульсация того мгновенно участилась до судорожного рваного ритма: он словно сокращался и распрямлялся, напоминая мохнатую гусеницу. Одновременно в такт пульсациям усилилось и гудение, перекидываясь на прочие отростки, свиваясь с ними в единый усиливавшийся зов. Оксана дёрнулась особенно сильно и вырвалась из Светиных рук. И Света в последний момент машинально сжала ладонь вокруг пульсировавшего отростка, преодолевая брезгливость и отчаянно желая выжечь эту мохнатую мерзость. С пальцев соскользнуло тёплое светлое пятнышко и зайчиком заскакало по отросткам, беззвучными вспышками обращая их в ничто. Оксана вдруг замерла и опустилась на лавку, уронив голову в ладони, ее била мелкая дрожь.
Света успокаивающе погладила девушку по плечу, и глотнула остывший кофе из чудом не разбившейся за время Оксаниного родео чашки. В мыслях царил сумбур. Сразу вспомнился вчерашний день, смерчики и черная топь. «Я – экстрасенша, – мрачно подумала она. – То есть, экстрасенс». И откуда всё взялось? Ведь была приличным человеком, а теперь что? На телевидение идти солнечных зайчиков пускать, или в цирк? Хотя кого нынче удивишь солнечными зайчиками? И почему, все-таки, зайчики? Потому что из России? А если бы была из Австралии, были бы солнечные кенгуру? А если из Африки – солнечные гиппопотамы? Она представила огромного желтого гиппопотама, прыгающего по грядкам, как кенгуру, и содрогнулась. Потом снова представила ту же картину, вот только вместо жёлтых гиппопотамов огород почему-то топтали розовые пингвины, над которыми возвышался розовый слон под баобабом.
«Крыша съехала», – поняла Света. Ей резко поплохело, потому что перед глазами замаячили люди в белых халатах, решетки на окнах и приём лекарств. Нет уж, пусть лучше будут зайцы.
Она с усилием взяла себя в руки, отложив на потом разборки со своими экстрасенсорными способностями, и посмотрела на Оксану. Девушка уже успокоилась, и только частое дыхание выдавало недавнее волнение; дрожь её отпустила. Она подняла голову и с тоской взглянула на Свету.
– Что это было?
– Не знаю, – честно ответила Света.
– Знаешь, Светик, – сказала Оксана, немного помолчав, – что-то мне больше не нравится у тебя на даче. Позавчера меня чуть не зарезали, вчера была сплошная жуть, а сегодняшнее вообще ни в какую межкомнатную дверь не влезет. Я не Лев Толстой, меня к земле не тянет, так с какого перепуга меня на грядки понесло? Ты вчера в чай ничего не добавляла? Конопли там, макового отвара?
Света пожала плечами.
– Чтоб так на работу рваться, надо тонну конопли слопать, и ничего я не добавляла. Ты сама-то вчера на заброшенных участках не паслась, случаем, её там навалом.
Оксана покачала головой.
– Нет, к сожалению, – сказала она со вздохом. – Тогда всё было бы намного проще.
Они еще немного посидели, затем Света встала, навела порядок на разгромленном столе, снова вскипятила чайник и налила кофе. Одну кружку протянула Оксане и опять устроилась на лавке.
– Давай порассуждаем, – начала она, прихлёбывая кофе, будто чай в блюдце. – Вчера утром на участке все затянуло туманом, хотя нет, – поправилась Света, – не туманом. Я таких туманов не видела. Какая-то белёсая муть, в которой выросло непонятно что…
– Может лучше уехать, – вставила Оксана.
– Ага, сейчас, так я и бросила родной огород! – возмутилась Света.
Оксана помялась немного, но затем решительно сказала:
– Тогда я, наверное, поеду. Правда, Светик, мне страшно.
– Давай хотя бы Юлю дождёмся, – предложила Света, – а там решим.
Оксана неохотно кивнула.
– Ладно.
Света прикусила губу, собираясь с мыслями.
– Итак, дальше. Выросло всё просто огромных размеров за одну ночь, и все овощи поспели одновременно.