Но остановить вдохновлённую подвигами Светы Оксану было всё равно, что оттащить Юлю от последней модели босоножек в элитном бутике или заставить начальство выплатить премию – возможно, но не реально. И Света со вздохом попыталась устроиться поудобнее и стала глядеть в окно, стараясь не обращать внимание на захлёбывающийся от восторга речитатив подруги.
* * *
Проводив ребят, Дима вернулся в дом, налил себе кофе и устроился на веранде. Следовало поразмыслить над случившемся. Предыдущая болтовня и была болтовнёй ни о чём. Тем более, что вываленные в одночасье новости о невиданном урожае, наполовину сгинувшим на следующий день, оставляли в мыслях полный сумбур. Он и верил и не верил рассказу девушек. Проще всего было списать всё на разыгравшееся девичье воображение или их же розыгрыш, который они после полной прополки участка устроили парням. И пока те ломают голову, втихомолку хихикают над туповатыми мужиками. Но было одно «но», которое и топило недоверие здравого смысла в куче огромных огурцов, колоссальной редиски и гигантской малины.
Дима нагнулся, поднял огурец и повертел в руках, рассматривая. На вид он был огурец как огурец, только слишком большой. Дима с хрустом откусил кусок, пожевал, прислушиваясь к ощущениям. Обычный огурец на вкус. Свежий. Он встал и задумчиво посмотрел в окно на раскоряченную фигуру Тётя. Порывы лёгкого ветерка чуть вздували местами драный сарафан, и издали казалось, будто под материей ползает что-то невидимое. Ветерок подул сильнее, качнув торчавшие сучья, Диме почудилось, что фигура приглашающе взмахнула руками.
Он отвернулся, вышел наружу и принялся кружить по огороду. В голову не приходило ни одной разумной мысли. Зато неразумных было немеряно. Причём, большей частью они вились вокруг позапрошлой ночи. Его всё больше одолевала уверенность, что с жертвоприношением Духу Грядок что-то нечисто. Подозрения Светы насчёт мифической подкормки он отмел сразу, как смехотворные. Идея о просочившемся газе выглядела более достоверной, но и только, она не объясняла собранных овощей.
Вообще, причём здесь подкормки и газ? Был обряд? Был. И началось всё после него? Да. Вот и надо исходить из этого.
Дима потёр ухо. И как исходить? Подойти к Тётю и попросить откликнуться? Что-то подсказывало, что он будет выглядеть идиотом. Попытаться мысленно вступить в контакт? Дима вздохнул. Хотя он и любил представляться потомственным экстрасенсом, особенно незнакомым девушкам, но сам отлично понимал, что экстрасенс из него, как «BMW» из «Запорожца». Время от времени он мог предсказать чьё-нибудь желание, но пользовался при этом отнюдь не внутренним озарением, а логикой и наблюдательностью, предугадывавшими ход мыслей собеседника или собеседницы, особенно молодой, что было намного проще.
Можно было, конечно, попытаться, но ему претило стоять и пялиться на кривой ствол. Будь здесь ребята с девушками, он бы попробовал, возможно, даже что-то выдал бы туманно-умное о кармической связи между землёй, человеком и Духом или ещё какой пассионарности. Диме, кстати, понравилась идея Светы о изначально добрых Духах земли, но сразу возникала мысль и о их противоположностях – изначально злых Духах. А думать о таких не хотелось.
Дима вынырнул из раздумий, огляделся. Оказывается, уже смерклось, клонившееся к земле солнце укрыли облака, и откуда-то потянуло ветерком, забиравшимся в рукава и ворот рубашки и приятно холодившим тело. Дима с удовольствием потянулся, присел, разминаясь, и с удивлением заметил, что землю под ногами укрыл белёсый туман, вернее, нечто типа взвеси, медленно вращавшейся клубами чего-то похожего на дым. Она быстро темнела, навевая не очень весёлые, жутковатые образы. Дима поёжился. Ветерок уже не казался ласково-прохладным, он пронизывал до костей, заставляя зубы выбивать невольную дрожь.
Дима решительно направился к дому. Хватит шататься по огородам, подумал он про себя. Пора в тепло и уют к горячему чайнику.
Он основательно устроился за столом на веранде, понемногу отхлёбывая ароматный напиток. Думать о случившемся надоело, и Дима расслабился, вытянул ноги и откинулся на стену, вдоль которой стояла лавка. Поставил на стол опустошённую чашку и прикрыл глаза. «Можно немного и вздремнуть, – решить он, – пока ребята не вернутся». Мысли начали расплываться, сменяясь бесформенными образами, и только какой-то негромкий звук не давал полностью погрузиться в сон. Сначала зарождался тихий свист, немного усиливался, сменялся шипением и резко обрывался, чтобы тут же возникнуть вновь. И так снова и снова с постоянством сводящего с ума мерного капанья воды из незакрытого крана. Постепенно звук нарастал – приглушённый свист сменился глухо бухающим в виски колоколом. И с каждым ударом в голове начали возникать обрывочные осколки непонятных картин, ускользающей сутью доводя до бешенства. Какие-то переплетающиеся чёрные полосы, внезапно закручивающиеся столбиками небольших смерчей, мгновенно растворяющиеся в белёсых клубах тягучей взвеси. И проступающие сквозь взвесь смутно знакомые образы, напоминающие лица… знакомые лица… Юля, Женя?