Итак, записка попала в руки кормилицы ван Барле.
И вот однажды, в первых числах февраля, когда, оставляя за собой рождающиеся звезды, с неба спускались первые сумерки, Корнелиус услышал вдруг на лестнице башни голос, заставивший его вздрогнуть.
Он приложил руку к сердцу и прислушался: то был мягкий, мелодичный голос Розы.
Сознаемся, если бы это произошло помимо истории с голубями, Корнелиус не был бы так поражен неожиданностью и не ощутил бы той чрезвычайной радости, какую он испытал сейчас. Голубь вместо письма принес ему под крылом надежду, и он, зная Розу, ежедневно ожидал, если только до нее дошла записка, известий и о своей любимой и о своих луковичках.
Он приподнялся, прислушиваясь и наклоняясь к двери.
Да, это, несомненно, был тот же голос, что так нежно волновал его в Гааге.
Но сможет ли теперь Роза, которая приехала из Гааги в Левештейн, Роза, которой удалось каким-то неведомым Корнелиусу путем проникнуть в тюрьму, — сможет ли она так же счастливо проникнуть к заключенному?
В то время как Корнелиус ломал себе голову над этими вопросами, волновался и беспокоился, открылось окошечко его камеры и Роза, сияющая от счастья, нарядная, еще прекраснее после пережитого ею в течение пяти месяцев горя — только слегка побледнели ее щеки, — прислонила свою голову к решетке окошечка и сказала:
— Сударь, сударь, вот и я.
Корнелиус простер руки, устремил к небу глаза и радостно воскликнул:
— О Роза! Роза!
— Тише, говорите шепотом, отец идет следом за мной, — сказала девушка.
— Ваш отец?
— Да, там, во дворе, внизу, у лестницы. Он получает указания от коменданта. Он сейчас поднимется.
— Указания от коменданта?..
— Слушайте, я постараюсь объяснить вам все в нескольких словах. У штатгальтера есть усадьба в одном льё от Лейдена. Собственно, это просто большая молочная ферма. Всеми животными этой фермы ведает моя тетка, его кормилица. Получив ваше письмо — увы! я даже не смогла прочесть, но мне прочла его ваша кормилица, — я сейчас же побежала к своей тетке и оставалась там до тех пор, пока туда не приехал принц. А когда он туда приехал, я попросила его перевести отца с должности привратника гаагской тюрьмы на должность тюремного надзирателя в крепость Левештейн. Принц не подозревал моей цели; если бы он знал ее, то, может быть, и отказал бы, но тут он, напротив, удовлетворил мою просьбу.
— Таким образом, вы здесь.
— Как видите.
— Таким образом, я буду видеть вас ежедневно?
— Так часто, как я только смогу.
— О Роза, моя прекрасная мадонна Роза, — воскликнул Корнелиус, — так, значит, вы меня немного любите?
— Немного… — сказала она. — О, вы недостаточно требовательны, господин Корнелиус.
Корнелиус страстно протянул к ней руки, но сквозь решетку могли встретиться только их пальцы.
— Отец идет, — сказала девушка.
И Роза быстро отошла от двери и устремилась навстречу старому Грифусу, показавшемуся на лестнице.
XV
ОКОШЕЧКО
За Грифусом следовала его собака.
Он поводил ее по всей тюрьме, чтобы в нужную минуту она могла узнать заключенных.
— Отец, — сказала Роза, — вот знаменитая камера, из которой бежал Гроций; вы знаете, кто такой Гроций?
— Знаю, знаю, негодяй Гроций, друг этого злодея Барневельта — его казнь я видел, будучи еще ребенком. Гроций! Из этой камеры он и бежал? Ну, так я ручаюсь, что теперь никто больше из нее не сбежит.
И, открыв дверь, он впотьмах обратился с речью к заключенному.
Собака же в это время обнюхивала с ворчанием икры узника, как бы спрашивая, по какому праву он остался жив, когда она видела, как его уводил секретарь суда и палач.
Но красавица Роза отозвала собаку к себе.
— Сударь, — начал Грифус, подняв фонарь, чтобы немного осветить все вокруг, — в моем лице вы видите своего нового тюремщика. Я являюсь старшим надзирателем, и все камеры находятся под моим наблюдением. Я не злой человек, но непреклонно выполняю все то, что касается дисциплины.
— Но я вас прекрасно знаю, мой дорогой Грифус, — сказал заключенный, став в освещенное фонарем пространство.
— Ах, так это вы, господин ван Барле, — сказал Грифус, — ах, так это вы, вот как встречаешься с людьми!
— Да, и я, к своему большому удовольствию, вижу, дорогой Грифус, что ваша рука в прекрасном состоянии, раз вы держите в ней фонарь.