Глава 16
Звёзды слепили меня. Они были необычайно яркие и такие большие, что я зажмурился. Каждая была размером в пять копеек. Я выглянул в окно на землю, но земли не увидел. Была абсолютная чернота, хотя в кабине было светло, как днём. Внезапно мне в лицо ударило пламя; оно было снаружи самолёта, но тем не менее очень горячее. Я отдёрнулся назад и посмотрел на Алексея, но его на месте не было, а в кресле второго пилота сидела мама.
– Мама, ты что здесь делаешь? А где Алексей?
– Сынок, а Лёша вышел.
– Куда вышел?
– Я не знаю, куда, он открыл окошко и вышел, когда всё загорелось.
– Мама, ты откуда взялась, ведь ты же мёртвая, я тебя похоронил?
– Павлик, начался пожар, и я пришла спасти тебя.
– Но ведь тебя нет?
– Как это нет? Я всегда буду с тобой и буду защищать тебя в трудную минуту.
Тут меня начали трясти за плечо; я обернулся – стоит Максим и трясёт меня.
– Командир, что с тобой?
– Что?
– Ты кричал во сне.
Я продираю глаза, вижу, что лежу на своей кровати в общаге, а Максим стоит возле меня. В комнате почти темно.
– Сколько времени?
– Ещё пять утра, позвонил дежурный и сказал, что нас ждут на аэродроме.
– Фу ты, чёрт, приснится же такое.
Я сел на кровати и потряс головой, отгоняя страшное сновидение. Майка была вся мокрая от пота.
– Я захожу тебя разбудить и слышу крики: «Пожар, пожар»; я даже напугался – думал, горит что, а потом вижу, что это ты во сне, – продолжал рассказывать Максим.
– Макс, всё нормально, иди буди остальных, через полчаса встречаемся на ступеньках.
Я встал, сходил в душ, умылся, оделся и вышел из гостиницы. Ребята уже все были там. Рядом стоял дежурный автобус. Мы уселись в него и поехали. Уже начинало светать. Весна, 1989 год. Все деревья стоят зелёные, урюк уже отцвёл. На улице благодать. Май месяц. Всё хорошо, правда, на душе как-то не очень. Сон странный приснился, и всё никак не могу от него отделаться. Вспомнилась мама, её приезд в Ташкент перед Новым, 1988 годом. Её обряд с нашими шлемофонами и зашивание в них молитвы. Конечно, ерунда полная, но пусть будет, раз она так хотела. Нам с Алексеем не мешает, остальные даже не знают об этом. Может, и в самом деле что-то в этом есть. Ведь летаем, всё хорошо.
У самолёта нас ждал полковник Васильев.
– Привет, Паша, всё нормально, отдохнули? Извини, что пришлось срочно поднимать. Лечу с вами. Совещание назначил командующий в Джелалабаде. Нужно успеть. Сейчас подвезут бойцов, и летим. Иди, готовься.
– Хорошо, Иван Вениаминович.
Я прошёл в кабину. Все уже были на местах. Потянулся за спинку кресла, где висит шлемофон, но там его не оказалось. Что за чёрт?!
– Макс, где мой шлемофон?
– Сейчас подам.
И кидает мне шлемофон, упакованный в пакет.
– Макс, это что?
– Это новые шлемофоны, нам сегодня выдали.
– На фига мне новый, а мой старый где?
– Приходил зампотех, старые собрал, а новые выдал, я расписался.
– Иди притащи мой старый, я к нему привык.
– Да где же я его найду?
– Сказал – иди ищи.
Максим, кряхтя, вышел из кабины и спустился на землю. Потопал в сторону штаба. Я смотрю в форточку, как он вразвалочку вошёл в штаб и через пару минут вышел. Зашёл в кабину.
– Нету, зампотех увёз их с собой на машине.
– Ладно, что ж теперь, давай новый.
Алексей тоже сидел и ворчал: «Что за жизнь: на Пасху летали, а сегодня Родительский день, так тоже в полёт».
– На какую Пасху?
– Ну ты, командир, даёшь. Прошлое воскресенье, 30 апреля, помнишь?
– Да. Наверное, летали.
– Да не наверное, а точно летали. Пасха в этот день была. А сегодня Родительский день.
– Это что ещё за праздник?
– Это вторник через неделю после Пасхи. Родителей умерших поминать нужно, на кладбище сходить, в церковь свечку поставить за всех умерших.
– Первый раз слышу.
– Ну ты, командир, и дремучий.
– Да, мне сегодня мама приснилась.
– А это потому, что ты её не поминаешь, свечку за неё не ставишь.
– Ладо, прилетим – давай вместе сходим.
– Давай. Мне Лариса кое-что приготовила с собой. В Джелалабаде помянем. Плохо, конечно, что шлемофоны нам поменяли.
– Ну да ладно, как говорится, Бог-то Бог, но и сам не будь плох.
В кабину зашёл Иван Вениаминович.
– Как дела, бойцы?
– А вы что с нами, опять проверяющим? – спросил Максим.
– Да, Макс, специально тебя проверить, нет ли фингала под глазом.
– Какого фингала, за что? – оторопел Макс.
– Ты чего по офицерской общаге ночами шаришься, офицерских жён в смущение вводишь?
– Вот вы про что, товарищ полковник. Эти жёны сами кого хочешь в смущение введут.