В глубокой тишине она услышала необычный для леса звук скрипки.
Да, это была скрипка. Ни один зверь не в состоянии издавать такие звуки, такую плачущую мелодию, которая вдруг сменяется дикой пляской.
Кто-то играл на скрипке по ту сторону озера. Хэт оглянулась.
Слева заросли осоки явно обозначали болото, возможно ручеёк, впадающий в озеро. Справа тянулись густые папоротники.
Хэт пригнулась и нырнула в заросли справа. Дорогу она определяла иной раз по приметам, которым учил её отец, а иногда просто чутьём. Где нельзя было пройти в полный рост, она ползла, а где невозможно было проползти, она делала повороты, обходила чащи зелени, но при этом ни на секунду не переставала прислушиваться к скрипке. Когда звуки становились глуше, она меняла направление и шла на звук. Небо сначала посинело, а потом стало темнеть, но Хэт не боялась. Она была «своим человеком» в лесу и знала, что найдёт путь в чаще и в глубокую ночь — если не по виду, то по запаху, по звуку и даже ощупью.
Чаща стала реже. На прогалине стоял маленький человек и играл на скрипке. Хэт неслышно подкралась поближе и увидела: это был Сэм Грин, проповедник. На земле, возле его ног лежала тряпка. Теперь она поняла, куда ходит Книжник, держа под мышкой странный предмет, завёрнутый в коричневую ткань. Он ходит на остров, куда никто не знает дороги, и носит с собой скрипку. В лесной глуши он играет часами. Никто в посёлке не знает, что Сэм Грин — скрипач. Скрипка заменяет ему близкого человека — ведь он, конечно, с ней разговаривает. Это ясно уже по тому, что играет он не привычные песни, а что-то своё, собственное. Вероятно, он сочиняет.
Сэм вёл себя странно: он вдруг обрывал мелодию и начинал бегать по прогалине, размахивая смычком и что-то несвязно бормоча, иногда он стонал, а потом опять принимался играть. Вдруг он сел на землю, посидел несколько минут, раскачиваясь из стороны в сторону, снова вскочил и стал оглядываться, точно почувствовал, что за ним следят.
Хэт вышла на открытое место. Книжник вскрикнул и прижал скрипку к груди.
— Не бойся, дядя Сэм, — сказала она, — это я, Гарриет Табмен, дочь Большого Бена.
— Как… как ты догадалась?
— Я не догадывалась, дядя Сэм. Нельзя играть в лесу на скрипке. Никто не поверит, что это играет клён или кедр.
— Гм… негры подумают, что играет нечистая сила, — обиженно возразил Книжник.
— А белые?
— Белые не станут рвать одежду о кусты и колючки. И я тихо играю.
— Нет, дядя Сэм, громко.
— Тьфу! — воскликнул Книжник. — Что плохого в том, что я играю на скрипке? Разве это преступление?
— Почему тебе не играть в посёлке?
— Почему? — дико закричал Книжник. — Потому что я не хочу, чтобы меня слушали! Твой муж Джон любит, чтобы вокруг него сидела куча людей и подпевала его глупым песням. А я хочу играть для себя. Это место… это то место, откуда бежал мой сын, который теперь, может быть, замерзает в снегах Канады! И какое тебе дело, Гарриет Табмен?
— Он отсюда бежал?
— Да, он отсиживался здесь сутки, а потом бежал. Отсюда начинается дорога на Север.
— Где она? — замирающим голосом спросила Хэт.
— Не знаю. Мне так сказали. И я хожу сюда уже давно и ни разу её не видел. Говорят, что она подземная, но это сказки. Я думаю, что отсюда идёт тропа в графство Кент, а оттуда — в штат Делавэ?р, а оттуда в Пенсильванию.
— А как по ней идти?
— Не знаю. Мне это сказали, но я по этой дороге не ходил, потому что я уже немолод и мне не выдержать такого пути. Я остаюсь здесь один. У меня есть только скрипка.
— А про бога ты забыл? — иронически промолвила Хэт.
— Бог не обращает на меня внимания, — признался Книжник. — И мне не хочется его беспокоить. Я перебрал всю библию не нахожу в ней ни одного подходящего текста… Какое тебе дело, Гарриет Табмен?
Хэт долго молчала.
— Если бы ты мог показать мне, где эта тропа дядя Сэм…
Сэм подошёл к ней ближе и неожиданно указал смычком на небо, на котором уже светились звёзды.
— Ты видишь Большой Ковш?
— Вижу.
— Так вот: от края Ковша гляди туда… направо… вверх, а не вбок. Видишь маленькую звёздочку?
— Вижу.
— Это Полярная звезда. Где Полярная звезда, там север. Это звезда негров. Вот и всё, что я знаю.
Хэт внимательно разглядывала скромную, малозаметную звёздочку. Большой Бен никогда про неё не говорил. «Где Полярная звезда, там север»… А где север, там свобода…