— О, миссис подумает, — проговорила Джейн, — что я ушла к родителям на воскресенье. Она сама разрешила мне ещё вчера, и док это слышал.
— Может быть, и так. Но у нас мало еды. И мы не можем ждать, — сказала Хэт. — Придётся рискнуть.
И она вышла из сарая. Бен стоял на пороге хижины и осматривал небо. С восточной стороны нависала чёрная туча, и одна за другой сверкали зарницы.
— Это на всю ночь, — сказал Бен, обращаясь в пустоту. — Плохо тому, кто в дороге, в лесу или в бухте.
Хэт подошла к нему сзади.
— Это твоя дочь в дороге, отец, — сказала она.
Бен вздрогнул, но не обернулся. Он что-то шептал про себя — вероятно, заклинание от духов.
— Не бойся, Большой Бен, — продолжала Хэт, — я не призрак, я твоя Хэт. Я пришла с Севера тайно. Посмотри на меня.
— Не могу! — простонал Бен. — Если меня позовут белые и спросят, не видел ли я Гарриет Табмен, я скажу, что не видел. И в самом деле, я тебя не видел… Что с тобой, где ты живёшь?
— Всё в порядке, отец. Я свободна. Я была на Севере. Там много добрых людей, они помогли мне. Я живу в разных местах. Летом я служу кухаркой в гостинице, а осенью и зимой выезжаю на Юг. Мой адрес всегда знают в «Обществе по борьбе с рабством», в Филадельфии.
— У тебя нет своего дома, Хэт?
— Нет, Бен. За мной следят и на Севере. В этом году я была в Канаде. Там много наших, и мы хотим основать посёлок в Сент-Кэтринс, недалеко от границы.
— В Канаде снег?
— Снег не так холоден, как это кажется мэрилендским неграм, — с усмешкой сказала Хэт. — И лучше снег, лёд и мороз, чем бич Хопкинса.
— И ты не раскаиваешься, Хэт?
— Никогда! Ах, бедный Бен Росс, ты и не знаешь, что такое быть человеком!
— Я человек, а не мул, — обиделся Большой Бен.
— Ты не человек и не мул, ты цветной!
— А там… на Севере… нет разницы между цветными и…
Хэт помолчала с минуту.
— Разница есть, отец. Но там у нас есть друзья, друзья, которые сражаются вместе с нами. Там есть надежда.
— «Надежда»! — повторил Бен, всё ещё стоя спиной к Двери. — Хорошая вещь — надежда. Мне, старику, уже не стоит думать об этом.
— Я вывезу, вас отсюда, решительно сказала Хет, — и тебя, и мать, и…
— Ты не хочешь посмотреть на мать?
— Я хотела бы поговорить с ней.
— Нет, Хэт, с ней говорить не нужно, она поднимет крик. Посмотри на неё.
Хэт осторожно заглянула в хижину. Возле угасающего очага сидела Рит с трубкой. Хэт долго и молча глядела на сгорбленную, неподвижную, усталую фигуру старой негритянки. Вся тёмная, тяжкая, беспросветная жизнь негров на Юге, казалось, сосредоточилась в этой фигуре. Здесь растили детей, потом теряли их; бессмысленно повторяли слова молитвы, обращённой к небу, которое никому не помогает; всего боялись и ко всему привыкали; всё терпели и чего-то ждали…
В первый раз за много лет Хэт показалось, что по щеке у неё покатилась слеза. Но нет, скорее, это от дыма и копоти. Хэт уже отвыкла от курных жилищ негритянского посёлка.
Она неслышно отошла от двери. Через полчаса вернулась к беглецам и принесла бекон, жареную свинину, маисовые лепёшки, печёный сладкий картофель.
— Может быть, нам придётся ночевать в лесу, — сказала она. — Под дождём. Ты выдержишь, Джейн?
— Всё, что нужно, выдержу, Хэт, — ответила Джейн. — Я теперь свободный человек…
Они покинули посёлок в темноте.
Бен стоял на пороге хижины, закрыв глаза. Он так и не увидел свою дочь.
— Бен, — позвала его изнутри старая Рит, — мне показалось… или это было во сне… мне показалось, что наша Хэт где-то здесь, близко…
— Это тебе приснилось, — отвечал Бен, — но странно, что в последнее время совы стали кричать не три, а четыре раза подряд. Слышишь?
Донёсся крик совы: и в самом деле, четыре раза.
— Наверное, это Мойсей их переполошил, — сказала Рит.
Ветер завывал, и лес гудел, как будто в чаще работала гигантская машина. Молнии следовали одна за другой почти без перерыва. Шлёпанье крупных капель по листьям деревьев заглушалось пушечными раскатами грома. Иногда гром был похож на шуршание сухих листьев. Затем раздавался взрыв, от которого трепетала земля. Хэт шла впереди с мешком и ружьём, которое она несла прикладом вверх, чтобы вода не залила стволы. За Хэт шли Дэви и Джейн. Вернее, Дэви тащил Джейн, которая с трудом могла передвигаться в своих новых мужских ботинках.
— Это очень хорошо! — говорила Хэт. — В такую погоду никому и в голову не придёт нас искать. Дождь смывает следы. Всё идёт отлично.
Но в глубине леса, за треугольным озером, Джейн уселась на землю и стала просить, чтобы её оставили одну.