— Секли камедным деревом, — объявила она. — Вся спина в рубцах.
— Камедное дерево! — воскликнула одна из соседок. — Это рука миссис Сьюзен! Клянусь, соседка, это её рука!
— Так секут за воровство, — вставила другая.
— Какое там воровство! — хмуро заметила Сайки, пыхтя трубкой. — Просто у миссис Сьюзен что-нибудь пропало, а когда у неё пропадают вещи, она кричит, что это негры украли.
— Секли камедным деревом! Точь-в-точь, как моего брата в Виргинии. Секли, пока он не умер!
— Бедная Хэт, умереть так рано!
— Хэт, бедняжка, помоги ей господь! Ты слышала, Найоби? Она при смерти!
— Женщины, разойдитесь по домам! — пробурчал Бен. — От ваших воплей ей лучше не станет.
Женщины мгновенно разошлись по своим хибаркам со свежей новостью, что Хэт Росс, младшую дочь Большого Бена, «сломали».
Рит, не говоря ни слова, вытащила из угла мешковину, на которой спала по ночам, и положила Хэт лицом вниз. Потом стала рыться в большом мешке, где у неё хранились лесные и луговые травы.
Она отобрала несколько связок и бросила в котелок. Помолившись, она налила в котелок воды и поставила его на огонь.
Население цветного посёлка ещё долго судачило по поводу того, что Хэт Росс умрёт не сегодня-завтра и что это уже третий ребёнок Россов, которого бог прибрал.
Прости господи, двоих угнали на глубокий Юг, а третья — вот она, лежит в бреду… И всё это из-за Тайса Дэвидса, прозванного «Тайс-Горошина», который в прошлом месяце сбежал на Север, и так ловко, что даже конные патрульные не могли его догнать. Вот теперь белые переполошились и пустили в ход камедные розги. Того и гляди, всех начнут «ломать».
— Сломать Хэт Росс? — изрекла старая Сайки, вынимая изо рта трубку. — Её не сломаешь! Это характер!
…Хэт очнулась только на следующий день вечером. Она лежала на подстилке, разостланной на земляном полу хижины. Ноги её были засунуты в тёплый пепел очага, туловище забинтовано тряпками, от которых пахло горьковатым настоем трав.
Ей казалось, что чёрные от копоти стропила хижины покачиваются и вся тёмная конура, слабо освещённая огнём очага, плывёт, как в тумане. Медные отсветы играли на лоснящихся скулах Иорика Кимбса, на его насупленном лбу и широком подбородке. Отец сидел спиной к очагу и стругал щепки.
В хижине находился ещё третий человек — узкоплечий, сухой, маленький, с большими руками и головой. Это был единственный во всём посёлке грамотный негр Сэм Грин, прозванный «Книжник». За всю жизнь ему удалось прочитать одну книгу — библию.
По воскресеньям он собирал негров на полянке и учил их петь псалмы. Затем он произносил проповедь на библейскую тему и был так красноречив, что сам хозяин временами приезжал его слушать. В южных штатах любили красноречие.
Впрочем, масса Бродас и его племянница Джесси иногда задерживались на полянке и с удовольствием слушали, как чёрные поют. Трудно описать, сколько неподдельного чувства вкладывали эти люди в песню и как стройно и величественно звучал мужской и женский хор:
Спустись к нам, Мойсей,
Спустись на землю египетскую
И скажи фараону:
«Отпусти мой народ»…
Петь неграм никогда не воспрещалось. Наоборот, белые надсмотрщики, щёлкая бичами на полях, кричали: «Запевай! Делай шум! А ну-ка, песню!»
«Делать шум» считалось полезным, потому что, когда негр молчит, он думает. Думающий раб — это подозрительный раб. Того и гляди, он надумает убежать в северные штаты, а то ещё и похуже…
— Мне сказал это преподобный Мак-Аллан из Кембриджа, — шёпотом проговорил Книжник.
Глаза у него расширились, а лоб покрылся морщинами.
— Как звали этого человека? — спросил Бен.
— Тише… Его звали Нат Тэрнер.
— Никогда не слыхал, — буркнул Бен.
— Мне говорил сам Мак-Аллан. Он не станет лгать. Тэрнер хорошо знал святую библию. Там сказано: «Смотрите, и придёт день господень, и град сей рухнет»… Он всегда это повторял. Но ему надоело смотреть, и он собрал семьдесят чёрных с ножами, которыми режут табак, да ещё у них были пики с железными наконечниками. Они убили надсмотрщика, а потом добрались до хозяина…
Книжник остановился и проглотил слюну.
— Ну-ну, святоша, — сказал Кимбс, — у тебя уж не хватило бы духу убить хозяина! Что ты замолчал?
— Я… — смущённо сказал Книжник, — я не умею. Я ещё никогда никого не убивал.
Кимбс фыркнул:
— Мы живём в Мэриленде, в ста милях от границы свободных штатов. Не нужно никого убивать. Просто нужно пройти эти сто миль…
— Постой, — прервал его Бен. — И что же дальше было с этим Тэрнером?
— Он восстал, и хозяева испугались. Клянусь вам, братья, что плантаторы струсили больше, чем зайцы. Они вызвали национальных гвардейцев. Они стали объединяться в отряды. Ни один хозяин не осмеливался показаться в одиночку — они ездили гурьбой, с ружьями, пистолетами, шпагами. Ночью они клали возле себя заряженное ружьё. Они боялись даже пения птиц!
— Хозяева всегда нас боялись, — хмуро вставил Кимбс. — На словах они уверяют всех и больше всего самих себя, что чернокожий глуп и послушен, как осёл. На самом деле хозяева рождаются на свет со страхом. Поэтому они так стараются нас сломать.
— Хорошо, — сказал Бен. — Но что же с Тэрнером?
— Он скрывался в пещере два месяца. Затем перебили его лучших бойцов, его взяли и повесили. До последней минуты он держал в руках святую библию.
Наступило молчание.
— Всё-таки это был настоящий человек, — сказал Кимбс и ударил кулаком по земле, — настоящий парень этот Тэрнер!
— Жаль, что он не убежал, — промолвил Бен.
— Он не должен был бежать, — задумчиво сказал Книжник, — такие люди не бегут. Он стоял за нас до конца. И мы его никогда не забудем. В священной книге сказано: «Я господь, я выведу вас из-под ига и спасу вас от рабства!»
Последние слова Книжник почти выкрикнул. Бен закрыл ему рот ладонью.
— Ты слишком много выучил из святой книги, — сказал он, — она не даёт тебе спать. Негр не должен брать в руки пику с железным наконечником. Этого никогда не было.
— А что делать? Ждать, пока добрый белый масса подарит тебе свободу? — спросил Кимбс.
— Никогда не было! — уверенно повторил Бен.
— Ты живёшь во тьме, — сказал Книжник, — и не знаешь, что говоришь. Это всегда было. Лет с десяток назад жил на глубоком Юге чёрный Денмарк Визи, матрос…
— Чёрный матрос? — недоуменно переспросил Бен. — Его отдали внаймы, что ли?
— Нет, он выкупился за деньги и был свободным негром. Он читал святые книги, как Тэрнер, а там сказано, что все люди равны перед богом…
— Не надо читать книги, — сказал Бен и сплюнул в очаг. — Я вот не читаю книг, а чем мне плохо? Масса Бродас толкует, что я лучший лесоруб в восточном Мэриленде и на всём берегу, где есть морской прилив…
— Не мешай учёному человеку говорить!
— И Денмарк решил подбить негров захватить Чарлстон. Заметьте, братья, что это не деревушка вроде Бактауна. Это большой город. Они сделали наконечники для пик, составили списки людей и лошадей, раздобыли даже ружья. Денмарк хотел собрать армию. У него была хорошая голова, у этого Денмарка. Но какой-то Иуда донёс на него, и Денмарка схватили, и ещё сто тридцать негров в городе. Их жгли раскалённым железом, но они молчали. Один из них застонал, но Денмарк крикнул ему: «Умирай молча!» — и тот больше не раскрыл рта.
— А дальше что? — спросил Бен.
— Дальше? Тридцать четыре человека были повешены.
— Я так и думал, — сказал Бен.
— А думал ты, что негр может любить свободу, как белый?
— Нет, — сознался Бен, — об этом я не думал. Я думал, что мы не равны белым, потому что мы рабы.
Книжник посмотрел на него, нахмурив брови.
— Кто так думает, заслуживает быть рабом! — сказал он и вышел из хижины.