- Благодарю, Рихард. Герцогиня уже выбрала себе камеристку.
- Как прикажете, ваша светлость, - снова поклонился дворецкий, а рядом с Людвигом тихонько вздохнули и благодарно сжали его локоть.
На сердце почему-то потеплело. Видимо, потому что дома был порядок, а с кухни кроме штрюделя пахло жареным мясом. С перчиком и розмарином. Мечта!
Поручив супругу заботам Рихарда, успешно выполнявшего обязанности эконома, Людвиг поднялся к себе, переоделся и через пять минут спустился ко второму завтраку, раз уж первый сегодня пришлось пропустить. Тревожить супругу он не стал, пусть отдохнет, и сразу после ягнячей отбивной велел подать письменные принадлежности.
«Дорогая Рина!
Служба требует моего присутствия.
Надеюсь, вам понравились ваши комнаты. На все ваши вопросы касаемо домашнего распорядка ответят Рихард и фрау Шлиммахер. В вашем распоряжении весь дом и сад, единственно, прошу вас не входить в лабораторию, это может быть опасно. Оставляю вам оговоренную контрактом сумму месячного содержания.
Встретимся за ужином, в семь часов.
Ваш супруг, Людвиг».
Перечитав записку, Людвиг поморщился. Не дается ему эпистолярный жанр! Разве так обольщают женщин? Барготовы подштанники! Надо было хоть комплимент ей сказать... как там папенька плел своим пассиям? Зубки жемчуг, а губки - коралл? Тьфу. Какая пошлость!
Нет уж, лучше по делу, чем амурные записочки а-ля папенька. Обольщать супругу он будет лично, сегодня же вечером.
- Рихард, отнесите записку ее светлости после того как я уеду. И распорядитесь подготовить романтический ужин, Баргот его... со свечами, шампанским и... да, придумайте для ее светлости подарок. Не такой, как эта камеристка, а чтобы ей понравилось. Что-нибудь блестящее, девушки обожают бриллианты. Вы меня поняли?
- Разумеется, ваша светлость, - дворецкий невозмутимо поклонился, но Людвигу на миг показалось, что в немертвых глазах промелькнул смех.
- Вот и отлично. Подавайте мобиль, меня подследственный заждался.
Виен, Астурия. Кроненшутц
Людвиг
- Бастельеро!
Герман Энн стремительно ворвался в прозекторскую, и Людвиг недовольно поморщился. Герман все делал стремительно. И сейчас он чуть не снес зомби, которого Людвиг допрашивал. Приказав тупому созданию замереть, а писцу выйти вон, Людвиг повернулся к другу и непосредственному начальнику. Судя по сдвинутым бровям, новости он принес не самые приятные. Самое то для прозекторской - и обстановка подходящая, и магические щиты повышенной надежности. Ни прослушать, и подсмотреть, ни выйти - чтобы нежить не разгуливала по Оранжерее и не пугала мирных добрых безопасников.
- Он самый, - кивнул Людвиг, стягивая демонски неудобные резиновые перчатки.
- Твою мать! - было самым цензурным из всего, что изволили сказать герр генерал.
- Герман, вы оторвали меня от допроса, чтобы ознакомить с этой, несомненно забавной, идиомой?
- Разумеется! Шутник, твою налево! Какого демона ты не доложил, что тебя уже раз десять пытался завербовать Цветник?
Ответа ему не требовалось, поэтому Людвиг молча протянул Герману фляжку с успокоительным травяным отваром. Тот глотнул и скривился.
- Что за дрянь ты мне подсунул?
- Пейте, генерал, это от нервов. Герр Мессер прописал моей матушке.
- Лучше бы он ей яду прописал... - нахмурился Герман, но из фляжки все же глотнул. И даже рухнул на стул, только что оставленный писцом. - Итак, к новостям. Император Франкии умирает.
- Свежая новость, угу.
- Не перебивай меня! Итак. Старый скандалист не так давно смертельно разругался с Гельмутом, ты в курсе. Но Гельмут, да живет он вечно, все равно готов поддержать его наследника, лишь бы обойтись без войны.
Людвиг молча кивнул: все это они обсуждали сегодня вместо завтрака. Но раз Герману удобнее повторить, пусть.
- А сегодня со мной связался Черный Карлик. Неофициально. Как частное, мать его, лицо! И пожаловался, что некий некромант, не к ночи будь помянут, никак не хочет с ним сотрудничать. Даже выслушать отказывается! Недавно ценного сотрудника...
- ...частного лица... - пробормотал под нос Людвиг.
- Сотрудника, говорю, с лестницы спустил. Не стыдно тебе?
- Никак нет, герр генерал! Служу Астурии!
- Не паясничай, герр полковник. Где твоя гибкость? Где чувство момента? А?
Людвиг бы ответил, где, но сквернословить в прозекторской не любил. Это плохо влияло на магическое поле. Вон, зомби от ругани уже дергается и чуть не падает. Потому он промолчал. Герман не дурак, Герман и так понимает, где Людвиг видел гибкость, чувство момента и прочую политическую дрянь.
- Короче говоря, у них там творится... ладно, ладно. Не буду ругаться, уговорил. Итак... император окончательно впал в маразм. Д`Амарьяк не может обратиться к Гельмуту официально, да вообще ни к кому не может. Он, как глава Ордена, получил от императора строжайший запрет вмешиваться в августейшее лечение. И в дела политические - тоже.