Эрик постучал, жалюзи приподнялись, и в окно выглянул какой-то старик.
— Закрыто! — чуть слышно донеслось через оконное стекло.
— Пожалуйста, это очень важно!
— Закрыто! — повторил старик и опустил жалюзи.
— Уинстон Дэвис...
Удаляющаяся фигура тут же остановилась. Снова подняв жалюзи, старик выглянул в окно.
— Вы сказали «Уинстон Дэвис»?
— Пожалуйста, мне нужно кое-что о нем узнать...
Тихо щелкнул замок, дверь открылась, и старик уставился на Эрика из-под кустистых насупленных бровей.
— Вы Стюарт Донован?
— Да, — кивнул старик, — мы с Уинстоном много лет дружили.
— Именно поэтому я и пришел.
— Заходите, — удивленно сказал Донован. Невысокий, худой, он опирался на деревянную палку. На нем был двубортный костюм с бабочкой из тончайшего шелка. Ворот рубашки слишком широк для тонкой морщинистой шеи. От желтоватой, будто пергаментной кожи пахло мятой.
— Хочу кое-что вам показать, — заявил Эрик и, бросившись к лимузину, принес в мастерскую печатную машинку.
— Ах, вот в чем дело... — Блеклые голубые глаза расширились от удивления.
— Да, ваш подарок Уинстону.
— Откуда вы...
— У старьевщика купил.
Донован застонал, закрыв лицо руками.
— Машинка сломалась, — объявил Эрик. — Сможете починить?
— Значит, вы знаете...
— Ее секрет? Да, конечно! Послушайте, она мне очень нужна. Если не почините...
— Вам конец? Уинстон то же самое говорил, — усмехнулся старик. — Пару раз, когда она ломалась, прибегал ко мне в полной панике: «Договора! Авторские! Если не починишь, я пропал!» Что ж, я всегда был рад помочь старому другу. — В голубых глазах появился блеск.
— А мне поможете? Заплачу, сколько скажете.
— Ну, расценки у меня для всех одинаковые! Я ведь уходить собирался, жена ждет к ужину... Надо же, эта машинка была моей тайной гордостью... Поставьте ее на стол! Я посмотрю, в чем дело. Хотя бы ради памяти Уинстона...
Освободившись от тяжелой ноши, Эрик растирал онемевшие руки.
— Одного не пойму: почему вы одной машинкой ограничились? Это ведь золотое дно!
— Я собрал несколько...
Колени мелко задрожали.
— Человек я довольно обеспеченный, за деньгами не гонюсь. У богатых столько проблем, — вздохнул старик. — Взять, например, Уинстона. Под конец в комок нервов превратился, боялся, что машинка во время ремонта сломается. Эх, не надо было ему ее дарить, но он не жадничал, десять процентов от гонорара мне отдавал.
— Обещаю вам пятнадцать, только, пожалуйста, почините!
Напевая какую-то старую мелодию, Донован аккуратно разобрал корпус и проверил рычаги.
— В принципе, проблема ясна, — заявил он.
— Скоба треснула! — подсказал Эрик.
— Ну, это не главное, скобу можно заменить.
Эрик вздохнул с облегчением.
— Тогда, если не возражаете...
— Клавиши заблокированы, потому что треснула скоба, — продолжал старик, — а до того, как это случилось, эта модель... хм, работала не так, как нужно. Не сочиняла...
Сейчас его вырвет... Эрик кивнул.
— Основная проблема в том, что машинка исписалась. В ней не осталось слов, если так можно сказать.
Молодой писатель зажал рот руками. Не может быть... Не может быть...
— Так добавьте!
— К сожалению, не могу. Словарный запас не восполняется, сам не знаю, почему. Сколько раз пробовал — ничего не выходит. Нужно собрать новую машинку...
— Ну, так соберите! Заплачу, сколько скажете.
— К сожалению, не могу, сноровку потерял. Пять первых моделей получились удачными, шестая и седьмая барахлили, восьмая вообще не удалась, и больше я не пытался.
— Так попробуйте еще раз!
— Не могу! Не могу... Не представляете, как это тяжело. Я потом неделями не способен разговаривать, слов нет...
— Боже милостивый, постарайтесь!
— Очень жаль, — покачал головой Донован.
За щуплой спиной старика на низеньком полированном столе молодой человек увидел машинку. То же самое убожество: шишечки, рычажки, кнопочки, завитушки.
— Тогда вон ту за миллион отдайте!
— Исключено, — покачал головой старик. — Это моя собственная, для детей собирал. Сейчас они уже взрослые, и с машинкой играют внуки.
— Два миллиона! — настаивал Эрик, думая о доме в Нью-Йорке, вилле на Малибу, ранчо в Бимини, яхте и красном «Феррари». — Черт побери, три!
Шесть дней, осталось всего шесть дней, придется по десять часов в сутки печатать.
— Вы просто обязаны продать мне машинку!
— Простите, но нет! Я старик, зачем мне деньги?
Кровь ударила в голову. Недолго думая, писатель схватил машинку и бросился вон из мастерской. Старик попытался его остановить. Отбиваясь, молодой писатель сбил его с ног.
— Машинка моя! — рыдал старик. — Я для детей ее собирал!
— Четыре миллиона! — орал Эрик.
— Ни за какие деньги в мире!
Донован схватил Эрика за ноги.
— Вот черт! — пробормотал писатель, взял стоявшую у стены трость и ударил Донована по голове. — Вы не представляете, как она мне нужна!
Словно обезумев, он лупил беззащитного старика.
Хрупкое тело содрогнулось, с трости закапала кровь.
Тишина, давящая на виски тишина.
Боже, что он наделал! Пошатнувшись, Эрик выронил трость и в ужасе уставился на бездыханное тело Донована.
Моя, машинка моя! Остальное неважно...
Писатель протер стол, трость и обе печатные машинки, а затем обменял сломанную на рабочую. Кажется, все в порядке. Шофер ни о чем не догадывается. Газет он не читает и никогда не узнает об убийстве старика в коттеджном поселке Лонг-Айленда. Конечно, миссис Дэвис может вспомнить вечернего гостя, но вряд ли свяжет его с убийством. К тому же своего имени Эрик не называл.
Можно ни о чем не беспокоиться...
На столе стоит новенький персональный компьютер. Только для вида, надо же производить впечатление на гостей! Едва лимузин отъехал от дома, как Эрик включил большой свет и, оттолкнув монитор, поставил на стол свою спасительницу. Еще шесть дней... Да, он успеет! Шампанского достаточно, новых кассет — тоже. Единственный отрицательный момент — от печатанья вслепую немеют пальцы. Ну да ничего, главное — результат.
Эрик щедро плеснул себе шампанского и поставил «Чернокнижника». Теперь сигарету, и можно приступать к работе.
От произошедшего бросает в дрожь, но это неважно. Важна лишь машинка, которая спасет виллу, ранчо, квартиру, яхту и самолет. Можно вздохнуть с облегчением, все будет как раньше: вечеринки, девочки, да еще четыре миллиона удалось сэкономить.
Интересно, что получилось?
Эрик закричал.
На белом листе было совсем не то, на что он рассчитывал. Вместо сентиментальной прозы «Приходского леса» появилось нечто иное: «Бежит Джон. Бежит Мэри. За ними бежит Рекс».
(Я для детей ее собирал. Сейчас они уже взрослые, и с машинкой играют внуки).
Молодой писатель колотил по клавишам и кричал. Кричал так громко, что уши закладывало.
«Рекс бежит в лес. Мэри бежит за Рексом. Джон бежит за Мэри».
Дикие крики разбудили соседей. Насмерть перепугавшись, они решили, что на знаменитого писателя напали, и вызвали «Скорую» вместе с полицией. Полицейские прибыли первыми и увидели истошно орущего Эрика за пишущей машинкой.
Неизвестно, что было ужаснее: бьющийся в истерике писатель или машинка, из которой торчал наполовину исписанный лист.
«Мэри лезет на дерево. Джон лезет на дерево. Рекс лает на Джона». Затем пробел и еще несколько строк: «Эрик убивает мистера Донована. Эрик до смерти забивает старика палкой. Эрик крадет меня. Эрик должен сесть в тюрьму».
Может, дело было в освещении, а может, в необычно расположенных клавишах, но полицейским показалось, что машинка ухмыляется.
Ловушка для неосторожных
Дэннис Этчисон не только популярный писатель-фантаст, но и редактор многочисленных антологий. В 1991 году, когда издавался третий том серии «Мастера мрака», он попросил Клайва Баркера, Стивена Кинга, Дина Купца, Джойс Кэрол Оутс и меня выбрать самый любимый из своих рассказов и написать небольшое вступление с объяснением своего выбора. Я послал Этчисону следующее: