Общественное возмущение заставило правительство быстро национализировать имущество «Кан энтерпрайзиз». В первую очередь распределили яхты и вертолеты, а в резиденции-крепости устроили научный центр по вопросам суверенитета Южной Кореи. Имя Кана было удалено из всех документов, имевших отношение к его бывшим активам, а сами активы позже продали по частям конкурирующим компаниям. Вскоре уже ничто не напоминало о том, что еще недавно жил на свете такой человек. Будто по неписаному закону, имя Кана вообще исчезло из южнокорейского лексикона.
Раскрывшийся факт связи Кана с Севером потряс общество на всех его уровнях. Сразу же прекратились молодежные демонстрации в поддержку воссоединения — нация вспомнила о том, как опасно жить рядом с Севером. Теперь никто уже не забывал об огромной северокорейской армии по ту сторону границы. Воссоединение двух государств осталось национальной целью — но только на южнокорейских условиях. Когда же, еще через восемнадцать лет, Корейский полуостров действительно воссоединился, то движущей силой этого процесса стала растущее в Трудовой партии Кореи стремление к капитализму. Понимая, что капитализм несет с собой свободу личности, партия в конце концов сбросила с себя диктаторскую семейную власть и в одностороннем порядке преобразовала войска в гражданские трудовые отряды.
Однако прежде чем все это смогло осуществиться, южнокорейской Национальной ассамблее нужно было проголосовать по законопроекту 188 256 — законодательному акту, предусматривавшему отвод вооруженных сил США за пределы государства. В редком порыве двухпартийного единодушия законопрект был единогласно провален.
Незадолго до рассвета старшего сержанта ВВС Кейта Катану тихо вывели из грязной камеры муниципальной тюрьмы корейского города Кунсана и передали ожидавшему его полковнику ВВС из американского посольства. Катану ничего не сказали о причинах его освобождения, да он бы особо и не понял. Сержант так никогда и не узнал, что в деле об убийстве опустившейся проститутки его подставили и что это было частью хорошо организованного заговора. При помощи этого и других подобных дел предполагалось настроить общественное мнение против военного присутствия США в Корее. Не узнал сержант и о том, что это Кван, личный помощник Кана, раскрыл все подробности подстроенного убийства. Кван теперь с готовностью рассказывал и о заговоре, и о политических убийствах в Японии, ведь всю вину можно было свалить на мертвого убийцу, Тонджу. Вряд ли все это заинтересовало бы изумленного служаку, когда его по тихому запихнули на борт военного самолета и отправили в США. Одно сержант знал твердо: он с превеликим удовольствием выполнит приказ полковника из посольства никогда больше не появляться в Корее.
НУМА в Вашингтоне на короткое время стало героем дня — ну как же, сотрудники этого агентства сумели отвернуть ракету от Лос-Анджелеса и предотвратить распространение смертельного вируса. Однако со смертью Кана и его разоблачением как организатора этой террористической атаки приключения Питта и Джордино быстро отошли на задний план. Их место заняли слушания в конгрессе и расследование обстоятельств преступления, во время которых кое-кто призывал даже к войне против Северной Кореи. Однако стараниями дипломатов со временем эмоции улеглись, и постепенно в центр внимания выдвинулась материальная база система охраны границ в рамках Министерства внутренней безопасности, с тем чтобы подобное никогда не смогло повториться.
Новый глава НУМА сумел воспользоваться моментом и вовремя обратился к конгрессу с просьбой о выделении его организации дополнительных средств на замену вертолета, исследовательского судна и двух подводных аппаратов, поврежденных или уничтоженных людьми Кана. На волне благодарности и патриотических чувств конгресс с готовностью одобрил эту меру. Законопроект прошел через обе палаты всего за несколько дней.
К немалой досаде Джордино, Питт сумел протащить в одобренный законопроект дополнительный пункт о финансировании для агентства мобильной атмосферной морской наблюдательной платформы для использования в прибрежных исследованиях. Эта штука была известна также как «дирижабль» или «пузырь».
В Сиэтле был ясный свежий день. Заходящее солнце отбрасывало от высоких сосен студенческого кампуса Фёркрест длинные тени, когда Сара проковыляла к выходу из Лаборатории общественного здоровья штата Вашингтон. Правая нога девушки была заключена в тяжелый гипсовый кокон. Оставалось только радоваться, что через несколько дней гипс снимут.
Перенося вес тела на алюминиевые костыли, она слегка поморщилась. Вот уже несколько недель ее рукам приходилось носить на себе вес тела, и они ныли. Сара сделала несколько шагов от двери, не поднимая глаз от тротуара, и осторожно спустилась по короткой лестнице. Она так тщательно выбирала, куда поставить костыли, что не заметила машины, припаркованной в неразрешенном месте напротив выхода, и чуть не налетела на нее. Подняв голову, Сара раскрыла рот от изумления.
Прямо перед ней стоял автомобиль Дирка — «крайслер ЗОО-D» с открытым верхом 1958 года выпуска. Машина, похоже, находилась в наполовину отреставрированном состоянии. Пулевые отверстия в кожаных сиденьях были временно заклеены скотчем, а в корпусе — зашпаклеваны. Беспорядочные пятна серой грунтовки на бирюзовом корпусе делали автомобиль похожим на замаскировавшегося гигантского ската.
— Вторую ногу обещаю не ломать.
Сара обернулась на раздавшийся сзади низкий голос и обнаружила Дирка с букетом белых лилий и лукавой улыбкой на лице. В порыве чувств она уронила костыли и бросилась ему на шею.
— Я уже начала беспокоиться! С самой ракетной атаки от тебя не было никаких известий!
— Я был в отъезде. Оплаченное путешествие в Корею и прощальная прогулка на яхте Дэ Юн Кана.
— Знаешь, вирус, который они состряпали… это просто безумие, — сказала она, качая головой.
— Тревожиться больше не о чем. Есть уверенность, что все образцы вируса удалось обнаружить и уничтожить. Остается надеяться, что эта гадость никогда больше не появится на земле.
— Всегда найдется какой-нибудь сумасшедший, готовый ради денег или славы создать новый биологический ящик Пандоры.
— Кстати, о безумцах. Как дела у Ирва?
Такой ход мыслей вызвал у Сары улыбку:
— Ирв будет, наверное, единственным человеком в современном мире, перенесшим оспу. Он на пути к полному выздоровлению.
— Рад слышать. Он хороший парень.
— Похоже, твоя машина тоже выздоравливает, — заметила Сара, кивая на «крайслер».
— Она у меня крепкая старушка. Пока меня Не было, механическую часть перебрали, а вот над корпусом и салоном еще предстоит поработать.
Дирк повернулся и нежно взглянул на Сару:
— Я, кстати, так и не накормил тебя в тот раз ужином с крабами.
Сара заглянула глубоко в зеленые глаза Дирка и кивнула. Дирк быстро наклонился, подхватил Сару вместе с лилиями на руки и осторожно усадил на переднее сиденье автомобиля, а затем легко поцеловал в щеку. Костыли он небрежно бросил на заднее сиденье, а сам запрыгнул за руль и завел машину. Подновленный мотор легко подхватился и негромко заурчал на холостом ходу.
— Только никаких паромов! — попросила Сара, уютно пристраиваясь поближе к Дирку.
— Никаких паромов, — рассмеялся Дирк и обнял девушку за плечи. Он легко надавил на газ; старый автомобиль низко взревел и покатил по заросшему парку в розовые вечерние сумерки.
