Внезапная тишина пронеслась над головами всех. Не стало слышно ни птиц, ни даже ветра. И тишину эту уже через миг прервал невероятно громкий и страшный рык. Ворота вдруг затрещали, задрожали. Огромные засовы хрустнули. Раздался пронзительный скрип и скрежет. Правая воротина дрогнула, покосилась и рухнула. И вновь пронеслась тишина. Тимофей вгляделся в темноту, а из нее в отблесках факелов вдруг загорелись два, потом еще два, потом еще два... Огромные желтые, страшные глаза.
Резкий запах псины донесся до парня и тихий, почти шипящий рык.
- Вперед! - разрезал ночь напополам крик Вышеславы. Грозная, огромная, она будто на глазах округлилась, потом вытянулась и превратилась в огромную серую кошку. Тимофей обернулся назад, и десятки существ за ним, толи женщин, толи уже кошек, уже бежали за ней следом.
Он упал наземь и они пронеслись прямо над ним, местами задевая и царапая его.
Страшный вой, рев, шипение, шум стоял позади. Тимофей полз не поднимая головы и не оборачиваясь назад. Полз медленно, как избитый пес, трусливо бегущий от соперника.
Шипение и рев перемешались с женскими криками, воплями, пронизывающими визгами.
Тимофей дополз до колодца и наконец осмелился обернуться. Уже на улице происходила какая-то возня. Он всмотрелся в происходящее и замер. Не далеко от того места, где он стоял несколько минут назад и откуда бежал как последний трус, рвался огромный пес. Сверкнув клыками он схватил зубами одну из кошек, которые были похожи рядом с ним на котят.
Еще одну он придавил тяжелой грузной лапой, делая это медленно, будто смакуя. А после поднял и посмотрел на землю. Прямо перед ним лежала вся в крови девушка.
Он попытался схватить еще одну кошку зубами, но тут его взгляд встретился с взглядом напуганного Тимофея. Пес внезапно остолбенел и в этот самый момент прямо ему на хребет прыгнули серая и огненно рыжая кошки. Они попеременно пытались достать до самой глотки пса, но тот очнулся и стал сопротивляться. Он как-то умудрился схватить серую кошку за лапу и скинуть с себя. Но как только он попытался ее раздавить, как рыжая ловко сползла на когтях вокруг его шеи. От боли пес взвыл и запрокинул голову. В этот самый момент юркий противник вцепился ему в глотку зубами и вырвал кусок окровавленной шерсти. Пес взвизгнул и рухнул на землю. Рядом с ним упала обессиленная победительница. А Тимофей еще долго всматривался в темноту ночи.
***
Семь дней и семь ночей не приходила в себя Всемила, оставаясь в образе огромной рыжей кошки. Из ран на ее груди, оставленных укусом огромного пса, постоянно сочилась кровь. Тимофей, неизвестно кем приставленный к раненным, тяготился тем, что не смог или не захотел ничего предпринять в той жестокой схватке. Он прокручивал в голове первую встречу с Вышеславой, когда она уверяла парня в том, что он должен им помочь. Возможно почти уже бездыханная Вышеслава ошиблась и он ничтожное существо, которое не способно ни на что более как отползать назад со стеклянными от страха глазами. Впервые за многие годы Тимофей взглянул на всю свою жизнь совершенно под другим углом. Кем или чем он был? Родная деревня оказалась ему совершенно не родной. Он прожил в ней девятнадцать зим, имел множество друзей, но смог оставить все это в один день. И даже не по ком было скучать Тимофею.
Кто любил его? Кого любил он? Да по сути никто и никого. В детстве он остро ощущал нехватку этого чудесного чувства, которое так и не коснулось его сердца. Он так часто наблюдал как его ровесников матери с любовью трепали по голове, нежно, но крепко обнимали, слышал, как восхищались и хвалили их. Но ни разу Тимофей не видел этого от своей матери.
Бабка их умерла так давно, что как ни старался парень, не смог вспомнить даже ее лица. Кто-то из старых товарищей позже рассказал ему услышанную от своих знакомых историю, о том, что та промышляла заговорами и была весьма мстительной бабой, которую деревенские часто попросту боялись и избегали.
Дурная слава легла и на мать Тимофея, когда ту обвинили, что она сглазила дочь деревенского старосты и та из красавицы превратилась в рябую и косую страхолюдину. Причем одним днем. И все потому, что положил на нее глаз один деревенский мужик, заходивший ни раз к ведьме.
Отношение к женщинам в доме Тимофея не могло ни отразится на нем самом. Уж так водится на нашей земле - дети отвечают на все грехи родителей - и свершенные, и приписанные ими. Ведь род человеческий зачастую обделен бывает и умом, и разумом. И так же точно воспитывает смену себе.
В общем и целом парень не особо переживал о ходивших в деревне разговорах. Но тревожился о том, как реагировала на них мать. Женщина год от года замыкалась в себе, почти ни кем не разговаривала. И в конечном итоге отдалилась и от своего сына. Они почти не разговаривали. Лишь однажды, дней за пять до своей кончины, мать позвала юношу и, притянув его рукой к себе, молча поцеловала его в лоб, а после несколько минут смотрела ему в глаза. Тимофей ждал, что она заговорит с ним. Но она так и не проронила ни слова. А после она легла на свою постель и так пролежала пять дней пока ее душа не покинула ее бренное тело.
Тимофей, столько лет живший в одиночестве под одной крышей с самым кровным человеком, так и не смог до конца понять, что произошло в его жизни.
Сейчас же, в Зачине, ухаживая за совершенно чужими людьми, которые так нуждались в нем, он больше не считал себя не нужным и бесполезным. Он видел глаза Вышеславы в те редкие мгновения, когда вся израненная после битвы она приходила в себя. Лица еле живой женщины касалась улыбка, когда рядом появлялся Тимофей, а в глазах загоралась надежда.
Лучше Вышеславе не становилось, в отличие от Всемилы. Спустя семь ночей рыжеволосая красавица с петухами, провозгласившими начало следующего дня, приобрела узнаваемые черты прелестницы. Она начала дышать ровнее, а кровь наконец-то остановилась и капля ее красным рубином застыла на груди поверх белых тканей, которыми все это время пытались остановить ее течение.
В ту самую минуту сердце Вышеславы перестало биться. Тело ее издало громкий протяжный свист и замерло на веке.
***
Тимофей уже перестал вызывать какой-то особый интерес у жительниц Зачина. Постепенно он стал чем-то обычным, но вместе с тем, пока еще все таким же непонятным по свой природе. Он думал иначе, говорил иначе. И хоть никогда не вмешивался в дела городские, зачастую невольно помогал женщинам умерить свой пыл и эмоции и иначе посмотреть на какой-то вопрос, дабы достичь согласия и понимания. Тимофею, воспитанному женщинами, было это совершенно не сложно и абсолютно понятно.