Усмехнулся тогда Тимофей, встал тихохонько, да мимо спящих в дверь. Пришел домой, тут ему уже старая Дэника, что за ним как мамка хаживала, поесть приготовила. Позавтракал он, поблагодарил заботливую женщину, да отправился в мастерскую свою. Там весь день и провел в тишине и покое. А уж под вечер такое началось. Усыпленные-то проснулись, а на дворе смеркается. А они отдохнувшие, выспавшиеся. Хворавшие хвори больше не чувствуют - бодры и веселы. Так и понесло всю эту вотчину опять к Тимофею. Нашли его за делами и первым делом отругали, что усыпил всех. А потом опять под руки и в другую хату. Только сами уж не заходили.
С тех пор песни Тимофея звучали в каждом доме, коль туда болезнь приходила. И сразу все как рукой снимало. А певца-то еще больше ценить стали. И уж теперь-то на него и вовсе барышни в соку заглядываться стали. А старая Дэника все посмеивалась на Тимофеем, мол не поделят и разорвут по кусочкам его. Смущался Тимофей и рукой от нее тогда отмахивался.
***
Прошла и весна, и началось теплое и ласковое лето. И жители Зачина начали готовится к важному празднику Летнего Солнцестояния. Женщины рассказывали Тимофею о чудесах, которые в день этот происходят, что все события, в этот день случившиеся, приносят изменения и даже горы двигают.
Заготавливали женщины травы душистые пуще прежнего и вывешивали все сушиться. И по всему Зачину такой дурманящий аромат вечерами стоял, что аж голова кружилась.
И вот пошли как-то женщины в очередной раз по утру за разнотравьем. Да и только ушли считай, как такой шум поднялся. Тимофей на улицу выскочил, глядь несется опрометью мимо дома его Всемила. Через голову перевернулась и разом в кошку огненно рыжую оборотилась.
Понял Тимофей, что беда какая-то вновь пришла. И со всех ног помчался за ней. Бежит, бежит, а все только больше отстает. Несется Всемила так, что и не догнать. Тогда из груди Тимофея толи от страха за любимую, толи от досады такой рев вырвался, что оглушил всех вокруг. Тут он невольно через голову кувыркнулся, да так и замер. Глаза его стали будто разрезать все. Взгляд так далек стал, что разглядел он даже мышь, что у подножья сторожевой башни сидела. Посмотрел на свои руки Тимофей. А нет рук. Вместо них лапочки кошачьи черные как смоль. Покружился он на месте и увидел, что тянется за ним огромный пушистый черный хвост. Понял тут парень, что котом он оборотился, как и любимая его. Тут же вспомнил, что произошло, и пустился за ней, только его и видели.
А в лесу-то грызня, лай, визг. В два прыжка Тимофей оказался на высокой сосне. А под ним на земле три пса и вокруг них кошки. Псы в кучу сбились и визжат как щенки. Спрыгнул тогда он прямо на них. Да весь гнев собрал в лапах. А дальше уж не помнил ничего. Только псов тех он махом и подрал. А уж как в себя пришел от беспамятства, кругом пыль стояла и лишь огоньки глаз кошачьих кругом блестят.
Не помнил потом Тимофей ни как до Зачина добрался, ни в каком виде. Дома упал на постель и уснул замертво.
***
Только на следующее утро и проснулся он. А уж на столе еда дымится. И столько всего, что стол вот-вот сломается. И запахи такие по дому ходят. Не удержался Тимофей и прямиком с постели за стол. Так ему есть хотелось, что показалось ему, что он все сейчас разом и съест.
Сидит, рот набил, пережевывает и опять зубами в еду впивается. Тут и пироги горячие, и гусятина, и соленья всякие, и грибочки. Будто праздник какой.
Зашла в дом Дэника. Смутился Тимофей дикости и голоду своему. А та будто не заметила ничего. Подошла к печи, взяла ухват и достала из нее чугунок ароматный. На стол его прямо перед Тимофеем и устроила и только ложку протянула.
- Ешь, - говорит. - Сил набирайся. В первый раз то оно у всех сил много отнимает.
- Что отнимает? - переспросил парень.
- Служение, - как-то по особенному важно протянула старушка.
Сказала то и из избы вышла, оставив Тимофея в недоумении. Но не долго думал он. Голод его был так велик, что с новой жаждой принялся он за еду. А когда закончил, понял, что и вправду почти все съел. Обтер тогда он губы рукавом и поднялся из-за стола. Тут то и вспомнил, что в лесу приключилось, и как котом оборотился, да только чем закончилось все припомнить никак не мог. Стал кликать Дэнику.
- Чего ты, Тимофеюшка, так всполошился? - запричитала старушка. - Хорошо ж все. Ты псов порвал, Всемилу спас да других, и паренька спас...
- Паренька? - прервал ее Тимофей.
- Паренька, что в лесу нашелся. Если б не бабы наши порвали ее псы, а если б не ты, то и баб наших бы порвали.
- Странно, - говорит. - Откуда в наших лесах паренек взялся. Где ж он? Посмотреть бы на него!
- Да на улице вон он бегает с девчушками.
Натянул Тимофей рубашку и вышел на улицу. А там шум, гам, дети бегают, веселятся вовсю. И среди простоволосых девчушек бегает пацаненок лет восьми. Вроде и взгляд радуется глядя на картину такую, да только защемило в груди у Тимофея что-то, да так сильно, что все тело аж пошатнуло. Не добро мальчишка на подруженек глядит, то толкнет кого, то подножку поставит. И смеется, смеется зло.
- Что с тобой, Тимофеюшка? - услышал он голос Всемилы позади себя. Обернулся, посмотрел на нее, да лишь вздохнул.
- Ты не смотри на него косо, - продолжала девушка. - Хороший он. Разве может быть ребенок плохим? Ему разве что любви и не хватает, как тебе не хватало. А у нас ее много! Мы ему ее подарим, он ею наполнится и перестанет быть пустосердечным дикаренком. Будет расти, добру учится, тебе помогать.
- Да разве ж добру можно научиться? - усомнился Тимофей.
- А разве есть что, чему научится нельзя? - прищурилась Всемила. - И добру, и любви научится можно. Человек ведь всегда легко раздает то, чего у него в избытке. Поэтому сначала найти все это должен, приумножить, а потом уж дело за малым. Толи тебе не знать, Тимофеюшка?
Заулыбалась прелестница. В глаза заглянула, и нет уж сил с ней спорить. Посмотрел Тимофей еще раз на найденыша лесного, вздохнул снова, отвернулся да побрел в дом.
***
С той бойни в лесу, и дня того, что паренька в лесу нашли прошло уж больше недели, когда на Зачином пронесся страшный крик. Не то птица кричала, ни то человек, ни то зверь какой. И всяк, кто этот крик слышал, с ног валился. А дело вот как было.
В день летнего солнцестояния, что так ждали в Зачине, еще до восхода солнца пронеслась по городу темная-темная тень с диким визгом ни на что не похожим и, сорвав дверь с петель, влетела в дом Тимофея. Там она замерла разом и уставила свои огненно зеленые глаза во тьму, где уже суетился разбуженный молодец.
Сложно было понять Тимофею, что приключилось. Он сначала испугался, потом не мог понять, кто явился к нему, но увидев во тьме два огонька желтых круглых глаз, понял, что в гости заявилась Баяна, младшая сестра Всемилы. Известно было Тимофею, что девушка еще накануне ночью с дружинницами своими отправилась на охоту. Но что делала она сейчас, в кромешной темноте в доме Тимофея?