— Кто «он»? Что за «он»? — встревожились мы еще более.
— Черный ворон! — прошептал Холмс.
Взглянув по указанному направлению, мы действительно увидели на крыше ворона.
Из-за этой крыши выглядывал второй этаж тюрьмы, обращенной к нам той самой стеной, в которой было окно Карцева.
Как-то невольно это бросилось мне в глаза.
— Ну да, ну да… и он смотрит, — шептал между тем Холмс. — Карцев, Карцев, это он.
Взглянув в окно, мы действительно различили за решеткой физиономию Карцева. И, в ту же секунду, случилось нечто совершенно неожиданное. Из корзины воздушного шара, который, управляемый оттяжками и главным воротом, находился теперь над самым зданием тюрьмы, вдруг длинными змеями упало вниз несколько веревок. Одновременно с этим ворон на крыше отчаянно закаркал и физиономия Карцева исчезла за решеткой.
— Все пропало, все пропало! — неистово крикнул Холмс, срываясь с места и пускаясь со всех ног бежать по площади.
Не будучи в состоянии что-либо понять, мы со всех ног кинулись за ним, инстинктивно чуя что-то неладное.
Только на бегу я сообразил, что Холмс несется к тюрьме.
— Побег, побег! — крикнул он, подскакивая к воротам.
Смотритель, бывший во дворе, побледнел.
Впятером, словно сумасшедшие, мы вбежали во второй этаж.
Тут уже шла тревога.
— Он в печке! — кричал часовой.
Камера Карцева была отворена и в ней толпились солдаты.
Довольно большое отверстие зияло в кафельной печи.
Не говоря ни слова, Холмс бросился в него, успев крикнуть:
— Караул на крышу!
В темном отверстии Холмс скоро исчез.
Зная, что караул опоздает, мы по очереди полезли за Холмсом. Кирпичи внутри печи были вынуты и образовывали хотя и узкий, но достаточный для человека проход, по которому мы взбирались вверх, цепляясь за неровно высеченные кирпичи.
Надо мною карабкался Холмс, обсыпая меня кирпичным мусором.
Но вот, наконец, мы выбрались на чердак.
В ту же минуту кто-то быстро пробежал над нашими головами по крыше, гремя ногами по железным листам.
Оглянувшись во все стороны, Холмс кинулся к слуховому окну, выхватив на бегу из кармана револьвер.
Мы не отставали от него.
Словно ураган, выскочили мы на крышу и вдруг остановились с открытыми ртами.
На крыше не было никого.
Но зато вверху, уже под самыми облаками, гонимый сильным ветром, несся воздушный шар.
Длинная веревка спускалась с корзины и на конце ее, болтаясь в воздухе, качался человек, привязанный за пояс.
В корзине шла лихорадочная работа и видно было, как человек, сидевший в ней, постепенно подтягивал вверх другого, висевшего на веревке.
Публика, при которой все произошло и у которой на глазах воздухоплаватель перерезал канаты, соединяющее шар с землей, как только преступник обвязал вокруг себя брошенную ему веревку, металась по площади, словно испуганное стадо.
Что же касается нас, то мы стояли, молча, беспомощно глядя на исчезавший из глаз шар.
Наконец, Холмс очнулся.
— Да… — произнес он. — На этот раз он перехитрил меня. И как я только поддался на эту удочку? Ведь говорил же я, что физиономия этого итальянца крайне подозрительна!
— Надо разослать во все концы телеграммы о задержании шара! — воскликнул Шестов.
— Конечно, это не мешает, но… но вряд ли от этого будет успех! — ответил Холмс.
И, обернувшись к стоявшему с растерянным видом смотрителю, он со злостью проговорил:
— Вы очень хорошо осматривали камеру!
— Но я… — забормотал было тот, но Холмс перебил его:
— Теперь не время для оправданий! Пойдемте взглянуть на пролом.
Уныло спустились мы вниз и, войдя в камеру Карцева, стали осматривать пролом.
— Мастерская работа! — воскликнул через несколько минут Холмс. — Негодяй сделал все, чтобы его работу нельзя было заметить из коридора. Самым трудным было, конечно, начало.
— Но каким образом сделал он этот пролом? Ведь в печку заглядывали из коридора несколько раз… В ней не обнаруживали никакого мусора, — проговорил я.
— Очень просто. Вынув четыре кафли, Карцев выломал изнутри несколько кирпичей и заложил ими дымовод, через который сор падал бы, в противном случае, в печь. Ворон доставал ему необходимый инструмент и мел, кото-рым он тщательно замазывал щели кафлей, как только вставлял их на место, переставая работать. Работая дальше, он разламывал вынимаемые кирпичи на мелкие куски, вероятно, наполнял ими карманы и выбрасывал в клозете, куда выходил слишком часто, под видом болезни желудка.
— Но ведь он все время лежал? — удивился Шестов.
— Лежало больше чучело, свернутое из халата и покрытое одеялом, — возразил Холмс. — Для этого он и принимал средство, чтобы казаться больным. Я, без сомнения, ошибся, говоря, что он хочет освободиться посредством летаргического сна.
Проговорив это, Холмс осмотрел камеру и, подойдя к столику, взял в руки лежавший на нем небольшой лоскуток бумаги, на котором что-то было написано карандашом.
— Эге, да он оставил даже письмо! — проговорил он.
«Дорогой мистер Холмс! Вы проиграли, и я от души сожалею вас. Бросьте ваше занятие; вы уже выдохлись. Встречаться со мною не советую, так как, несмотря на мое уважение к вам, мне придется в этом случае, в силу необходимости, свернуть вам шею. Ваш Карцев».
Прочитав эти слова вслух, Холмс проворчал сквозь зубы:
— Ну, это мы еще посмотрим! А теперь, господа, мы смело можем разойтись. Жаль, что я не понял последнего сигнала черного ворона!
— А именно? — спросил я.
— Он каркнул сначала два раза, а затем — пять. Это должно было обозначать: «через два дня, в пять часов». Жаль, что я не запомнил прежних двух сигналов…
— Это черт знает что! — воскликнул следователь.
Но все охи и ахи были напрасны. Карцев исчез надолго и на этот раз нам пришлось возвратиться домой, несолоно хлебавши.
А. Шерман
Загадка Никитина
«Самым удачным подражателем Конан Дойла стал П. Никитин. Одним из первых в России он сделал Шерлока Холмса героем своих книг и постоянно возвращался к этому персонажу. Никаких биографических сведений о П. Никитине обнаружить не удалось: не исключено, что это псевдоним. В своих произведениях Никитин достаточно умело подражает создателю образа Шерлока Холмса, выступает неплохим бытописателем, сильна у него пародийно-юмористическая струя».
Эти строки О. Краснолистова из предисловия к антологии «Старый русский детектив»[2] — едва ли не все, чего удостоился за весь XX век один из самых заметных авторов дореволюционной русской шерлокианы. Уже в новом столетии подробнее упомянул о Никитине библиограф русского детектива Г. Пилиев в предисловии к англоязычному сборнику «Sherlock Holmes in Russia»:
О «русском» Шерлоке Холмсе писали многие, но самым плодовитым и популярным из них был П. Никитин. Период литературной деятельности П. Никитина был очень короток — с 19 июля 1908 года (выход первого сборника «Новейшие приключения Шерлока Холмса в России. Из записок знаменитого сыщика») по 30 мая 1909 года (появление последнего сборника «По следам преступника. Похождение воскресшего Шерлока Холмса в России»), то есть менее одного года. Всего П. Никитин выпустил четыре сборника рассказов, а в промежутках между их выходами весь цикл печатался — по аналогии с грошовыми выпусками, но в гораздо более добротном оформлении — отдельными книжками-выпусками в двух сериях: «Новейшие приключения Шерлока Холмса в России» и «Воскресший Шерлок Холмс в России». Всего Никитин опубликовал 21 рассказ.
Как уже отмечалось, П. Никитин был одним из самых плодовитых и интересных авторов пастишей о Шерлоке Холмсе, и потому особенно грустно, что сведений об этом человеке нет абсолютно никаких. Кто он? Откуда? Как раскрывается его первый инициал — Петр, Павел, Поликарп?.. Имени П. Никитина нет ни в одном писательском справочнике, ни в одной энциклопедии, ни в каком другом источнике. И вообще, нет даже уверенности в том, что это имя подлинное, а не псевдоним.
2