Только в кино сталкеры, выйдя из Зоны, тут же бросаются с целыми баулами хабара к ближайшему торговцу, сидящему в некоем подобии скобяной лавки и практически в открытую скупающему инопланетную дрянь. В жизни все не так. От Зоны нужно отойти, отмыться, отлежаться. Вернувшихся всегда видно, они чем-то отличаются от окружающих. Какой-то апатичной усталостью, излишней дерганостью и раздражительностью. Затравленностью во взгляде. Через несколько часов подавленность проходит, возвращается «человеческий» вид. «Тень Зоны» отпускает, если говорить поэтическим языком. Если говорить языком сталкеров – пропадает перегруз.
Некоторые предпочитают пересиживать перегруз до прихода в Искитим, отсыпаясь пару часов где-нибудь в кустах. Некоторые возвращаются исключительно ночью, стараясь избегать ненужных глаз. Некоторые умудряются проскользнуть и днем, обводя вокруг носа и своих, и всевидящих комитетских стукачей. Однако в городе все равно все знают, кто занимается собирательством внеземных объектов, кто барыжит, кто крышует. Чего уж, каждый пацан знал, где живет и как выглядит Беня Вездеход, какие известные артефакты нашел Лёха Ползуба, чем занимаются ребята Роди Волчка.
Мало знать, а ты поймай!
Подобный принцип совсем не подходил Игорю. Он старался, чтобы и не поймали, и никто не узнал о его нелегальном заработке. Особенно домашние. Причем дело было не только в страхе перед неприятными разговорами и материнскими слезами, а еще и в том, что дома обитает тот, кому вообще не нужно знать сколько и на что зарабатывает Фомин.
Дома обитал отчим.
Игорь бросил дрезину недалеко от «карантинки» – окраинного района Чернореченского, пустующего с начала девяностых. После неожиданного расширения территории Посещения жителей отсюда в спешном порядке переселили в другие районы Искитима, самым удачливым достались квартиры в Новосибирске. Долгое время сюда вообще опасались ходить, боялись неведомой инопланетной чумы, а потом привыкли, успокоились. До сих пор были популярны страшилки о всяких ужасных чудовищах, вылезших из Зоны и забравшихся в подвалы заброшенных домов, о ночных криках и странных звуках.
Детским сказкам Игорь давно уже не верил. Нет в Зоне монстров, кроме разве что мифических шатунов. И ночами тут воют разве что осатаневшие наркоманы да сбрендившие уфологи. Фомин уже пару лет ходил через «карантинку» на работу, как и десяток других горожан, и ничего загадочного и мистического до сих пор не встречал. Вот и сейчас, переодевшись в засаленную робу и старенькую дубленку, нахлобучив лохматую собачью шапку, Игорь, оставив пустой рюкзак и влажную одежду в тайнике, тяжело шагал по узкой пустой улочке. Встреть его кто из знакомых, то удивились бы, насколько устало выглядел Игорь. Впрочем, неудивительно – работа на железке тяжела и однообразна.
И вряд ли кто подумает, что он, Игорь Фомин, сцепщик вагонов товарного перегона Искитим – Черепанове, валится с ног не от трудовой усталости, а от того, что у него сталкерский перегруз. По крайней мере Игорь рассчитывал именно на это.
До родного квартала Фомин добрался уже затемно, влившись в вечерний поток идущих по своим делам горожан. Заскочил в продуктовый, купил кефир, полпалки вареной колбасы и буханку черного. Не удержавшись, впился в хлеб прямо на ходу, отрывая зубами тугую корку и сочно жуя мякиш. В животе заурчало – молодой организм требовал еще и побольше.
Свернув с Комсомольской на Коротеева, углубился во дворы, освещенные теплым светом из окон квартир. Здесь размеренно шла вечерняя жизнь – кто-то гулял с собакой, кто-то чистил снег возле машины. Пара ребят висела на турнике, а возле темного подъезда небольшая компашка курила, смеялась и мусорила семечками.
Здесь блочные дома комфортно соседствовали с частным сектором, объятые общим лабиринтом из гаражей и «холодных» сараев-кладовых. Игорь знал тут каждый закуток, каждый кустик, каждую тропинку Здесь любой прохожий – знакомый, сосед или товарищ. Здесь все являлось частью его истории, все несло печать воспоминаний.
А как еще может быть у того, кто вырос во дворе, а не в социальных сетях?
Выйдя на свою улочку, Игорь помахал стоявшим возле ларька ребятам. Завидев его, один свистнул, привлекая внимание, и легкой трусцой побежал в сторону остановившегося Фомина. Приблизившись, перешел на шаг и с размаху протянул растопыренную пятерню.
– Здорово, Игорь!
– Здорово, Сява, – ответил на рукопожатие Игорь.
Сява был почти на десять лет младше Фомина, но дворовые правила всех уравнивали в возрасте. Отчества были как-то не в ходу, а иное обращение нужно было еще заслужить. К примеру, вечно пьяного пенсионера-сантехника звали просто Вованом, невзирая на седины и трех внуков. А вот угрюмого автомастера из дома напротив – дядя Андрей, несмотря на еле-еле стукнувшее сорокалетие. Потому как он не просто Андрей, а уважаемый человек.