Ярл покачнулся и побледнел еще больше.
— А теперь, донья Эстрелла, позвольте мне уйти. И… распорядитесь насчет этой комнаты. Заткните рты страже. Не стоит давать пищу слухам.
Императрица сидела у кровати дочери, чуть покачиваясь в кресле-качалке и поглядывая на спящую в постели девочку.
— Linda lotе… — прошептали детские губы. — ar surе…
Мать положила ладонь на лоб дочери и тихо-тихо запела колыбельную, которую помнила с детства. Когда малышка успокоилась и на лицо ее спустилась улыбка, женщина убрала руку и снова задумалась.
Откуда ж тебе известна речь эльфов, доченька? А еще эти слова: «не сошлись в вопросе обладания душой одной девочки» — ох, Valle, лучше бы ты их не произносил! Знаешь ведь, что я не дура, поняла, кто теперь охраняет эту душу… И не просто охраняет, а волен делать все, что угодно… И не с кем мне даже посоветоваться. Знаю я, что не сделаешь дурного, но ведь сердцу матери все равно тревожно. Дочь полностью в твоих руках некроманта, а у меня на тебя ну никакого влияния нет. Разве что наша старая дружба да уважение. Может, как-то можно что-нибудь сделать? Силой? Да навряд ли я найду такую силу. Или выкуп? Ох, думы мои, думы!
Ярл где-то залечил свою рану способом, от которого завыли все собаки в Пекарском квартале, потом направился в гостиницу. Зайдя в номер, обнаружил, что внутри темно. В главной комнате-холле на столе у дивана обнаружилась записка: «Любим. Ждем.» Девчонки давно спали на необъятной кровати. Айне — свернувшись калачиком и обняв подушку. Аэлирне — разметавшись в обворожительной наготе. Ярл укрыл их простыней, и тихо вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. Через холл вышел в коридорчик, быстренько искупался в ванне, а затем прошел в кабинет, он же библиотека. Открыл балкон, уселся в прихваченное кресло. Положил ноги на перила, и закурил, пуская колечки прямехонько в косо нависшую над деревьями Луну.
«Ну и что мне теперь с этим всем делать? Ладно, если Эстрелла и Ян подпишут мне смертный приговор — стерпим, не впервой. А если глупостей натворят?»
Императрица подозвала к себе Тирнел, придворную поэтессу и певицу.
— Что изволит Ваше Величество?
— Милочка, вы не забыли еще высокую речь Перворожденных?
— Как можно, сударыня! Баллады эльфов в последнее время пользуются просто невероятной популярностью.
— Сделайте одолжение, подойдите к Рамоне, и невзначай спросите что-нибудь.
Тирнел проглотила свои сомнения и, проходя мимо принцесс, которые, пыхтя, возились друг с дружкой, погладила их по головкам и спросила:
— Ramona, herenya?
— Aqua ve surе, — отмахнулась Рамона и шепотом завопила, — Алиска! Щас как дам! Думаешь, если ты старше, так задаваться можно?
Малость обалдевшая Тирнел сообщила результат матери, и, получив приказ обо всем забыть, быстренько смоталась. И никто не видел, как Императрица впилась себе ногтями в ладонь прямо сквозь белоснежный батистовый платочек.
Айне кое-как набросила на себя халат после принятия ванны. Хотя время завтрака давно прошло, есть не хотелось. Почувствовав босыми ногами сквозняк, пошла и обнаружила на балконе ярла, который спал, скорчившись в кресле. Погладила по волосам, и отдернула руку, как от ожога.
«Ох, да что ж тебе снится такое? Сейчас вмешаемся…»
Ласково, еле касаясь, прошлась губами по щеке, добралась до уха. Дыхнула теплым ветерком весны, чуть лизнула язычком мочку. Valle задышал сильнее, чуть порозовел. Девушка уловила перемену в его снах.
«Ага, это уже гораздо лучше. Ну-ка, а как тебе это?… Ой, нет, хватит. А то я за себя не отвечаю».
Айне медленно, бережно подняла спящего ярла Знаком и потихоньку перенесла в холл на диван. Мама тоже выпорхнула из спальни, путаясь в полах халата. Вопросительно посмотрела, показала — перенеси, мол, на кровать. Так и сделали. Закрыв дверь, Аэлирне вздохнула, и отправилась в ванну. Через несколько мигов она вылетела оттуда с круглыми глазами.
— Смотри, в корзине с грязной одеждой было! — она держала в руках черную куртку, разодранную на боку. Когда Аэлирне отняла руку, по пальцам потекло красное.
Айне еле сдержала крик. Бросилась в ванну, вытряхнула корзину из шкафчика в углу. Брюки. Левая часть вся в крови. Сапог. Еще один, левый. Из него выпали несколько капель, и алым пятном разбрызгались на серой плитке пола.
— Что за… — губы Аэлирне запрыгали.
— Да кто же это его так?
— Спокойно. — мама глубоко вдохнула, и медленно выпустила воздух из легких. — Он жив — а это главное.
— Мам, я нашла его на балконе в кресле. Он спал, и ему снилось что-то такое !
— Спокойно, давай думать логически, — Аэлирне уже была волшебницей. — Ярл вечером пошел во дворец в этой одежде. Так?
Айне кивнула, постепенно приходя в себя.
— Он был в порядке. Значит, он схлопотал либо во дворце, либо по пути обратно.
— Ну, последнее навряд ли, — девушка тревожно улыбнулась. — На черного мага никого ни за какие деньги не уговоришь наехать.
— Да, — подтвердила Аэлирне, осматривая сапоги. — К тому же, мне заранее жаль тех, кто на это осмелился бы. Значит — во дворце.
— Выходит, там. Ну-ка? — Айне осмотрела кожу сапога. — Смотри, ма, это похоже на отметины от зубов.
— Или когтей. — пригляделась Аэлирне. — Кстати, может, это и не его кровь?
— Да посмотри, в боку куртки такая дыра, что я пролезу. В левом боку.
— М-да… Собаки кусают не так.
— В зоопарке ему явно делать было нечего, — хихикнула Айне.
— Выходит, снятие порчи прошло не совсем так просто, как он обещал. Ну, погоди, дорогой мой! Отоспишься — вытрясу всю душу!
— Мам, а пошли-ка к донье Эстрелле. Уж она-то наверняка знает подробности.
— Ты начинаешь правильно мыслить, дочь моя. Неужели взрослеешь?
Иператрица не вышла к обеду, сославшись на усталость после ночного дежурства и желание «немного отдохнуть». На самом деле встревоженная мать расхаживала по спальне и думала.