– Да, но мы еще не закончили. Можно сказать, едва успели начать.
– С приказом не поспоришь, Гарри.
Но Босх уперся:
– Я не готов отсюда уехать. Тут непочатый край работы, и ее нельзя отложить на неделю. Все следы пропадут. Мы не имеем права этого допустить.
– У нас просто нет выбора, партнер. Увы, не мы принимаем решения.
– Да плевать я хотел на их решения!
– Ладно. Вот что я тебе скажу. Задержимся на пятнадцать минут. Сделаем несколько снимков, упакуем гильзу как улику, отправим тело в грузовике и тронемся в путь. Пойми, уже в понедельник, если к тому времени успеют навести в городе хоть какой-то порядок, дело у нас все равно заберут. Мы с тобой вернемся в Голливуд к своим прямым обязанностям, а это убийство останется преступлением на территории Семьдесят седьмого участка. И станет проблемой их сыщиков.
Но Босху было совершенно все равно, что случится потом, займутся этим делом следователи из участка на Семьдесят седьмой улице или нет. Для него имело значение только то, что он сейчас видел перед собой: женщину по имени Аннеке, приехавшую откуда-то издалека и лежавшую теперь мертвой. Он хотел знать, кто ее убил и почему.
– Пусть даже потом у нас заберут это дело, – сказал он. – Важен принцип.
– Какой, к дьяволу, принцип, Гарри? Оглянись по сторонам. Какие могут быть принципы посреди царящего вокруг хаоса? Сейчас не до принципов, приятель. Город совершенно вышел из-под контроля. И ты не можешь требовать, чтобы…
В этот момент воздух разорвал оглушительный треск автоматной очереди. Эдгар тут же распластался на земле, а Босх инстинктивно прижался к стене магазина подержанной электроники. Его шлем при этом отлетел далеко в сторону. Затем сразу несколько национальных гвардейцев открыли автоматную стрельбу, затихшую, только когда донеслись крики:
– Прекратить огонь! Немедленно прекратить огонь!
Наступила тишина, а со стороны бульвара в проулок вбежал сержант Берстин, первым встретивший их у баррикады. Босх видел, как Эдгар медленно поднимается на ноги. Он ничуть не пострадал, но почему-то смотрел на Босха с испуганным удивлением.
– Кто первым начал пальбу? – орал между тем сержант. – Кто, я вас спрашиваю?
– Я, – отозвался один из дежуривших в проулке солдат. – Мне показалось, что на крыше мелькнул вооруженный человек.
– Где именно, рядовой? На какой крыше? В каком месте ты видел снайпера?
– Вон там.
Молодой солдат указал на крышу магазина автопокрышек.
– Тысяча чертей! – еще яростнее завопил сержант. – Прежде чем спускать курок, подумай своей дурной башкой. Мы давно проверили эту крышу. Там не может быть никого, кроме наших же людей. Там только наши, понял?
– Простите, сэр, но я увидел…
– Сынок, мне насрать с высокой колокольни, что ты там увидел! Если бы ты попал в одного из моих парней, я бы собственноручно вздернул тебя за задницу на ближайшем дереве!
– Так точно, сэр. Виноват, сэр.
Босх тоже распрямился. В ушах стоял звон, а каждый нерв вибрировал. Неожиданный звук автоматной стрельбы не был для него в новинку. Но все же прошло уже почти двадцать пять лет с тех пор, как ему доводилось слышать ее чуть ли не каждый день. Он подобрал с земли свой шлем и вновь водрузил его на голову.
К нему подошел сержант Берстин.
– Можете работать спокойно. Если понадоблюсь, найдете меня на севере охраняемого периметра. Скоро прибудет грузовик, чтобы забрать тело. И, как я понял, нас обязали выделить вам сопровождение, чтобы вы могли безопасно проследовать к следующему месту преступления.
С этими словами он поспешил прочь из проулка.
– Господи Иисусе, что творится, – сказал Эдгар. – Какая-то «Буря в пустыне». Второй Вьетнам. Нам надо скорее уносить отсюда ноги, приятель.
– Сначала закончим работу, – возразил Босх. – Ты чертишь схему места преступления. Я осмотрю труп и сделаю фото. За дело.
Босх склонился над ящиком со снаряжением. Он хотел сфотографировать гильзу, прежде чем положить ее в пакет для улик. Но Эдгара несло. Он говорил неумолчно. Адреналин все еще бурлил в крови. От перевозбуждения на него всегда нападала словоохотливость. Причем явно излишняя.
– Ты сам-то заметил, Гарри, что сделал, когда этот молокосос открыл стрельбу?
– Конечно. Залег, как и все остальные.
– Нет, Гарри, ты закрыл собой труп. Я это отчетливо видел. Ты заслонил нашу Белоснежку от пуль, как будто она еще жива.
Босх промолчал. Он достал из ящика «Полароид» для моментальных фотографий. При этом ему бросилось в глаза, что у них остались всего две запасные кассеты. Шестнадцать снимков плюс что-то в камере. Значит, всего примерно двадцать. А снять нужно здесь и еще как минимум на бульваре Кинга. Слишком мало. В нем начала закипать злость.