Мелешин приободрился, откашлялся, подтянулся и, слегка отвернувшись от пытливого взгляда Королева – чтоб не смущал, – заговорил…
НОВАЯ ВСТРЕЧА С ДЕДОМ ПАХОМОМ
Гуков сидел в малом зале Дворца культуры металлургов и слушал лекцию о международном положении. Выступал доцент-историк из Каменогорска. Говорил он толково и обстоятельно. А в первом ряду сидел инженер Кравченко. Гуков посматривал иногда в его сторону и видел затылок человека, чье открытие вызвало такой нежелательный для нас интерес за кордоном. И в это время Гуков вдруг почувствовал, что сзади на него пристально смотрят. Он неторопливо повел туловищем, будто бы усаживаясь поудобнее, и резко повернул голову.
За колонной, откуда – Гуков готов был поклясться в этом – только что рассматривали его тяжелым взглядом, никого не было.
«Понятно, – подумал Андрей Иванович, – вот тебе и первый сигнал. Заработала хитрая машина… Мною явно интересуются, и делается это не из праздного любопытства».
Больше он не поворачивался и взгляда на затылке не ощущал. Тут и доцент закончил лекцию, ему нестройно похлопали, вопросов не было, все потянулись к выходу. Гуков не торопился, пропустил всех, и Кравченко тоже, вышел в фойе за инженером следом… В буфете торговали бутылочным пивом, все направились туда, и тут Гуков потерял инженера Кравченко из виду. Прямо удивительно: был человек – и вдруг пропал! Андрей Иванович огляделся по сторонам, пожал плечами и вошел в буфет. Он с сомнением посмотрел на очередь, занятые столики, и тут его окликнули:
– Андрей Иванович!
Это был Федор Матвеевич, сторож со спасательной станции. На нем был вполне приличный костюм, рубашка в полоску, без галстука, застегнутая доверху. Федор Матвеевич сидел за столом, где стояло с полдюжины непочатых бутылок и столько же опорожненных, и рукой подзывал Гукова.
– Прошу ко мне, – сказал Федор Матвеевич, когда Гуков приблизился. – Негоже вам в толпе тискаться, а мне пива еще поднесут. Угощайтесь пока, вот и стакан чистый.
Андрей Иванович, несколько удивленный свежим видом старика и его присутствием во Дворце культуры, присел на стул:
– По какому случаю праздник, Федор Матвеевич? И не есть ли это измена «бормотушке»?
– Никак нет, Андрей Иванович. Пиво идет по особь статье. А пришел я сюда согласно моим правилам: раз в неделю на одетых людей глянуть, чтоб не одичать вконец среди пляжных голяков. Такое мое правило на сегодня… А пиво вы пейте.
– Спасибо, – сказал Гуков и наполнил стакан. – Пиво я люблю. Угощение за мной. Я ведь еще и за знакомство с «бормотушкой» отблагодарить вас должен.
– Стоит ли об этом говорить! Для хорошего человека мне ничего не жалко.
– А как вы различаете их, Федор Матвеевич, плохих и хороших?
– Это простое дело. По глазам вижу.
Гуков вдруг увидел, что в буфет вошли Кравченко и еще один человек, который что-то горячо втолковывал инженеру. Тот слушал его внимательно, медленно оглядывал зал – то ли место искал свободное, то ли увидеть кого хотел.
Потом Гуков и сам не мог объяснить себе, почему он задал деду Пахому вопрос именно в этот момент. Но вопрос был задан Андреем Ивановичем именно в тот миг, когда в буфете появились эти двое.
– Интересно, – сказал Гуков, – а по незнакомым, впервые увиденным глазам, Федор Матвеевич, вы можете определить сущность человека?
Дед Пахом кивнул и поднес стакан ко рту.
– Видите этих двоих? – показал глазами Гуков на Кравченко и его спутника. – Хорошие они или плохие?
Рука Федора Матвеевича, держащая стакан с пивом, чуть дрогнула. Дед Пахом медленно опустил стакан на стол. Андрей Иванович с любопытством смотрел на старика.
– Который из них вас интересует, начальник?
– Худощавый, тот, что впереди.
– Этот человек – большая умница. Но характером слаб, твердости в нем мало, мягкотел он характером, а вообще, добрый.
– А что про второго скажем?
– А он спиной ко мне стоит. И потом, дорогой начальник, за такие фокусы в цирке деньги берут, а вы вот задарма хотите. – Старик зло сощурился и пристально посмотрел на Гукова.
ПИСЬМО НА ТОТ СВЕТ
– Скажите, Михаил Сергеевич, вы действительно настолько любили покойную Ирину Вагай, что готовы были оставить жену и двоих детей?
Инженер Муратов тяжело вздохнул, приподнялся в кресле, куда усадил его начавший допрос Королев, и вытер лоб смятым уже платком.
– Я не понимаю, – сказал он, – мне неизвестно, имеете ли вы право задавать такие вопросы, тем более их задают мне уже не первый раз.