– Кто вас еще спрашивал?
– Ваш коллега, который присутствует сейчас здесь. – Муратов кивнул на Гукова, устроившегося в кабинете начальника рубежанской милиции, который уступил его для проведения допроса.
– Было такое, – сказал Гуков. – Спрашивал.
– Мы можем задать вам любой вопрос, если он обусловлен интересами расследования, товарищ Муратов, – спокойно произнес Королев. – Поэтому уж не взыщите… Придется отвечать.
– Расследования? – вскричал, снова приподнявшись, инженер. – Почему я должен отвечать на ваши любые вопросы? В чем меня обвиняют?
– Так уж сразу и обвиняют! – мягко проговорил Андрей Иванович. – Что это, право, Михаил Сергеевич, вы так всполошились? Успокойтесь. Вас просто допрашивают в качестве свидетеля. Обычное дело.
– Хорошо, – глухим голосом произнес Муратов. – Да, я любил эту женщину и был готов оставить семью ради нее.
Наступило молчание.
– Нет, – сказал инженер, – не так выразился. Оставить жену – это да. Детей оставлять я не собирался.
– Жена знала о ваших намерениях? – спросил Королев.
– Я хотел ей сказать, но Ирина запретила мне. Ирина не хотела причинять боль другой женщине. Это был необыкновенный, святой человек! Да… Какая нелепая смерть! – Неподдельная глубокая скорбь прозвучала в голосе Муратова.
Гуков и Королев переглянулись.
– Вы, конечно, думали и о судьбе детей, – сказал Андрей Иванович, – когда принимали решение о союзе с Ириной Вагай.
– Думал, – ответил Муратов. – Я хотел их взять с собой.
– А жена ваша согласилась бы на это? – задал вопрос Королев.
– Нет, – глухо проговорил инженер и опустил голову. – Нет, она не согласилась бы. Я знаю это точно.
– И тогда бы вы оставили не только жену, но и детей тоже, – проговорил Гуков.
Муратов не отвечал.
– Скажите, Михаил Сергеевич, – спросил Королев, – где вы встречались с Ириной Вагай?
Инженер заметно смутился.
– В каком смысле? – проговорил он, запинаясь.
– В самом прямом. В каких местах вы виделись с нею?
– Во дворце культуры, на репетициях. Дома я у нее бывал. За город ездили. Ну и у общих друзей встречались…
– А на комбинате?
– Ирина часто бывала в цехах, она всегда говорила, что должна знать тех, для кого работает. Виделись мы с нею и на комбинате.
– И к вам она заходила? – спросил Андрей Иванович.
– Ко мне домой?! – воскликнул Муратов.
– Нет, зачем же! – сказал Вадим Николаевич. – В лабораторию «Сигма».
– В нашу лабораторию с обычным пропуском не попадешь, – проговорил, успокаиваясь, Михаил Сергеевич. – Да и не было нужды видеться нам еще и здесь, на моем рабочем месте.
– Значит, Ирина Вагай никогда не бывала в стенах лаборатории? – спросил Королев.
– А чего ей там делать? – вопросом на вопрос ответил Муратов.
– Хорошо, – сказал Королев. – Благодарю вас. – Он повернулся к Гукову: – Хотите спросить еще что-нибудь?
– Нет, достаточно, – ответил Андрей Иванович.
– Тогда вы свободны, товарищ Муратов. Прошу о нашем разговоре никого не информировать. Вы понимаете?
– Да-да! Конечно понимаю… Никому не скажу.
Инженер Муратов вышел.
– Ну, – сказал Королев, – как он тебе показался?
– Сложное впечатление. С одной стороны, тяжело переживает гибель любимого человека. Любовь в этом возрасте к молодой женщине – опасная штука. Ему ведь за сорок?
– Сорок пять.
– Бывает, что и сильные духом мужчины теряют голову в таких ситуациях. Только не забывай, что Муратов еще и способный актер. Все в один голос твердят: есть в нем божья искра.
– Я тебя понял, Андрей. Он мог и сыграть свое чувство к Ирине. Только зачем это ему нужно?
– Резонно, Вадим. Зачем это ему нужно?.. Не знаю. Но глаз с Муратова спускать нельзя. Тут возможен такой вариант: Ирина Вагай знала о допуске влюбленного в нее инженера к секретным материалам – она узнала об этом от некоего Икса, в подчинении которого находится. Икс приказывает ей обольстить Муратова, что большого труда Ирине не составило. Когда инженер, как говорится, дозрел и был готов бросить семью, Ирина Вагай ставит ультиматум: или материалы и она, либо Муратов не получит ее. Тогда Муратов, потерявший от чувства к молодой женщине голову, и решается на преступление. Он передает режиссеру секретные материалы и уезжает в командировку.
– И тот его срочный отъезд с комбината на машине, свидетелями которого мы с тобой были, – задумчиво проговорил Королев. – Помнишь? Это было после твоего с ним первого разговора…