– Что… Что вы сказали? Я… Да-да, ирландский сеттер…
– Повторяю: у меня есть ирландский сеттер. У него изумительно верный нюх. Не купите для охоты? И не суетитесь, Святой. Что вы там мямлите?!
– Сеттерам не доверяю. Ищу доброго терьера.
– Шотландского?
– Желательно фокса.
– О фоксе разговор пойдет особый. Нам надо встретиться, Святой. Имею к вам пару вопросов.
– Кто вы?
– Любопытной Варваре в толпе нос оторвали. Много будете знать, скоро состаритесь. Я – хозяин Друга. Известен был вам эдакий симпатичный песик по кличке Друг?
– Да, но ведь ее… Его…
– Это вас не касается. Вы хотите иметь приличную собаку, я реализую ваше желание. Но для этого нам надо увидеться.
– Сегодня я занят…
– Мне тоже не хочется вас видеть сегодня. Давайте встретимся завтра вечером. Впрочем, сделаем так. В двадцать одни час войдете в камеру хранения железнодорожного вокзала и откроете автоматический шкаф. В шкафу лежит портфель с личными вещами и ваш гонорар. Он в коробке из-под конфет «Ассорти», Коробку возьмите себе, а на ее место положите… Ну вы сами знаете, что необходимо туда положить. Портфель оставьте в шкафу. Закройте его тем же цифровым кодом. Номер шкафа я сообщу вам завтра ровно в двенадцать часов. Действуйте как предложено. И тогда у вас будет премиленький фокстерьер. Ждите моего звонка, Святой.
В этот же день состоялся еще один разговор.
– Это Крутихинское сельпо?
– Оно самое.
– Здравствуйте. С вами говорят из облпотребсоюза. У вас находится корреспондент из Москвы? Тогда пригласите его к телефону.
– Сейчас позовем, он во дворе, с народом беседует. Маша, быстрее за корреспондентом! Скажи, из области требуют!
Позвали корреспондента.
– Слушаю! – крикнул он в трубку. – Да, это я, Малахов Сергей Сергеевич.
– Извините за беспокойство. Здравствуйте. Это вас из области, из потребсоюза, тревожат. Из города Каменогорска. Кулик моя фамилия, понимаете? Ку-лик…
– Я понял. Слушаю вас, товарищ Кулик.
– Из редакции вашего журнала звонили, просили узнать, в каком вы сейчас селе. Они хотят связаться с вами. Как в Москву-то, к вам в редакцию, позвонить?
– Беспокоятся, значит, товарищи? Это хорошо! Запишите редакционный телефон. Сто двадцать девять… Вы записываете?
– Записываю, записываю, товарищ Малахов…
– Пятьдесят восемь – шестьдесят пять. Записали?
– Пятьдесят восемь – шестьдесят пять. Записал. Спасибо! В пятницу думаете быть в городе?
– Видимо, в пятницу.
– Вот и хорошо. Успеем повидаться, товарищ Малахов.
– До свидания, товарищ Кулик.
Когда Андрей Иванович узнал, что состоится один из конкурсных концертов рубежанской художественной самодеятельности, он попросил Королева достать пригласительный билет.
– Только один? – спросил улыбаясь Вадим Николаевич.
– Можно и два, – ответил Гуков. – Второй – Васе Мелешину.
– Ну-ну! – протянул Королев. – Всего лишь… А я уж, было дело, собирался взять тебя на крючок и начать шантажировать угрозой рассказать кое-что Зое Васильевне.
– Без пользы, – сказал Андрей Иванович. – Зоя Васильевна верит только мне, и никому больше.
– Тогда тебе легче. А моя благоверная нет-нет да и нахмурит брови, когда задержу взгляд на ком-нибудь на курорте или в гостях. Хотя где уж мне в стрекозлы писаться!.. Четыре невесты растут. Скоро дедом буду.
– Ладно, дед, перестань плакаться. Ты, верно, забыл, что я тебя и молодым, неженатым помню. Значит, на вечер я загляну.
– С Васей?
– С Васей. Именно с ним.
– Ну хорошо, с концертом ясно. Чем закончился твой разговор со Щербаковым по поводу письма этой Соха Ромовой к Ирине Вагай?
– Этот второй кончик начали распутывать еще в Москве, до нашего сигнала о содержании письма. Помнишь, как Соха пишет Ирине про некоего Кэйта? С полускрытым намеком пишет. «Видела нашего вездесущего и неунывающего Кэйта. Что-то на этот раз он забыл передать тебе свои приветы, или, точнее, поклоны, в его стиле а-ля рюсс. А наш красавчик Серж будет скоро лауреатом. Не промахнулась ли ты, голуба, сменяв кукушку на ястреба?» Но мы и без письма, по московским каналам, знали о том, что Ирина Вагай еще в годы студенчества была связана с господином Кэйтом. Как связана? Товарищ Щербаков дал команду выяснить это с максимальной точностью. И тогда на дачу к Ромовым отправился сотрудник. Кое-что визит его прояснил. Одновременно этим Кэйтом занялись и с другой стороны. Но уцепиться за что-нибудь пока не удалось. Господин Кэйт – стреляный гусь. За здорово живешь его не прихватишь… Опять же пользуется дипломатическим иммунитетом. Все, что мы имеем против Кэйта, носит косвенный характер, увы… Так что до поры до времени он может резвиться, этот «вездесущий и неунывающий Кэйт».