Леон сидел на лавке, закутавшись в одеяло и прислушивался к разговору. Он еще не знал, чем ему грозил затянувшийся диалог. Судя по всему, ему был незнаком степной говор, поэтому он испуганно таращился на Роксану, ползающую у его ног.
А Роксана, невзирая на его недоуменный взгляд, залезла под лавку и достала спрятанный кинжал. Если кочевник дрогнет и отдаст ее Шанан-дэю, первый, кто войдет в клеть получит смертельный удар.
Даже если это будет Ханаан-дэй.
Оставаясь в тени, готовая к смерти — и чужой, и своей — девушка замерла у порога. Так, чтобы удобно было не бросать — всадить кинжал в грудь того, кто вряд ли успеет уклониться.
— Роксана, не надо, — на шепот Леона она не обернулась.
— …благодарю Шанан-дэя, — кочевник сжимал в руках саблю. Да так, что отобрать ее можно было только вместе с руками. — И прошу принять от меня раба.
Роксана нахмурилась. Занятая поисками, она еще не понимала, откуда дует ветер.
— Я уже сказал уважаемому Ханаан-дэю, что мне не нужен раб. Я нуждаюсь в рабыне. Именно в той, о которой шла речь, — и в голосе появились угрожающие ноты.
— Мне непонятна настойчивость уважаемого Шанан-дэя, — преувеличенно удивился кочевник. — Раб выносливей рабыни. Если у уважаемого есть нужда в рабочей силе, раб справится лучше. Такова будет моя благодарность.
— По закону я вправе выбирать…
— Это так, — подтвердил высокий степняк.
— И я сделал выбор — мне нужна рабыня.
— Уважаемый Шанан-дэй вправе выбирать. Я могу предложить в качестве благодарности свой меч, коня или раба. Но рабыня и так принадлежит Шанан-дэю. Как я и обещал, я верну ее через месяц. В чем же здесь благодарность? Вернуть вещь, по праву принадлежащую уважаемому Шанан-дэю? Та сделка состоялась, я уплатил за рабыню залог…
— Я верну залог, — Шанан-дэй сделал неосторожный шаг. И натолкнулся на враз изменившийся взгляд кочевника.
— Сделка состоялась и обратной силы не имеет, — тихо, но твердо сказал Ханаан-дэй. И Роксана с ужасом поняла, что мирного исхода у разговора не будет.
Так и случилось.
— Это так, — опять вмешался высокий степняк.
И это весомое "это так", да еще с той стороны, откуда не ожидалось, зажгло Шанан-дэя как свечу от тлеющих углей.
— Я вижу, что Ханаан-дэю не знакомо чувство благодарности…
Высокий степняк что-то прошипел, но Шанан-дэй его уже не слышал.
— Сейчас все попирают древние законы, но пока я жив, я все расставлю по своим местам. И если Ханаан-дэю не знакомо чувство простой благодарности — придется мне его научить. Пусть даже ценой собственной крови…
Шанан-дэй шагнул вперед. Кочевник остановил его угрожающим жестом.
— Достаточно, Шанан. Когда?
— Сегодня, — прошипел тот сквозь зубы. — Ближе к вечеру.
— Я буду.
— Куда ты денешься, — бросил напоследок Шанан-дэй и удалился, громко хлопнув дверью.
— Надеюсь, кнут для меня найдется, уважаемый Кафар-дэй?
— Мой возьмешь, — ответил тот и еще долго стоял посреди комнаты, сокрушенно качая головой.
Низкое небо, укрытое тучами, полнилось дождем. Степняки собрались у площади задолго до назначенного времени. Они толпились на близлежащих улочках, так, чтобы не мешать поединку. Кто-то прятал глаза, кто-то недовольно цокал языком, но каждый понимал — в живых после поединка суждено остаться лишь одному. Кровавый смертный бой, когда тот, кто не сможет подняться, должен быть засечен кнутом.
До тех пор, пока площадь оставалась пустой, Роксана надеялась на то, что поединок состоится без свидетелей. В этом случае, бой мог окончиться по желанию противников. Надежда истаяла без следа, стоило увидеть степняков.
Ханаан-дэй не подпускал ее к себе. Он заполучил кнут, как ему и было обещано. До самого вечера Роксана вздрагивала от щелчков кнута, доносившихся со двора, скрытого от посторонних глаз.
Кочевник перед поединком так и не зашел в дом. Не то, чтобы попрощаться — на столь широкий жест она и рассчитывать не могла — просто посмотреть ей в глаза.
Теперь девушка сидела у окна, до боли кусая губы. Леон дышал ей в затылок и отчего-то это казалось особенно неприятным. Она боялась сорваться, и накричать на него. Хотя умом понимала, что не в нем дело.