Противники появились на площади с противоположных сторон под звук собственных шагов. Тишину нарушал ветер, обдувающий полуголые тела. Шанан-дэю пошел на пользу кочевой образ жизни: с живота сошел жир, мышцы окрепли. Он был ниже Ханаан-дэя ростом. Однако то, что при бое на мечах было бы недостатком, теперь оборачивалось несомненным достоинством.
Целую жизнь противники смотрели друг на друга. Безвольными змеями свернулись у их ног кольца кнутов. Надежно спрятанные в пыли, чуть прибитой моросью, они выжидали. И также как змеи, в следующее мгновение ожили, чтобы впиться смертоносным жалом в беззащитное тело.
Щелчок кнута заставил Роксану содрогнуться. Стекло нисколько не приглушило звука. Наоборот, в комнате, хранящей настороженную тишину, он был подобен близкому раскату грома.
Шанан-дэй начал первым. Он пытался играть в благородство. Воздух дрогнул над головой пригнувшегося кочевника. Петля кнута с неизменным железным шариком еще летела в воздухе, когда тот нанес ответный удар. Медленно — медленно развернулись кольца кнутовища, чтобы мгновенно разрезать воздух там, где только что стоял Шанан-дэй. Отплевываясь от пыли, он успел подняться на одно колено. Кнут кочевника, подобно капризной деве поменял направление, но не задел Шанан-дэя — всего лишь заставил еще раз кубарем покатиться по земле, только в другую сторону. Поднялось облако пыли. Оттуда, перехлестывая друг друга понеслись петли кнута и развернулись, срезав верхушку с пыльного облака.
Высоко подпрыгнул Ханаан-дэй, пропуская понизу петлю, скользящую над землей. Резко взмахнул рукой и гибкой дугой разогнулось кнутовище, накрывая Шанан-дэя сверху.
Стремительный бросок в сторону спас Шанан-дэя лишь отчасти. Железный шарик достал его, оставив алую полосу на левом плече. Рана заставила его яростно вскрикнуть и ринуться в бой. Кротко взмахнув рукой, он отправил петлю в полет. Но с другой стороны уже разворачивалась навстречу черная лента. Они разошлись в последний момент и вернулись к хозяевам, послушно свернувшись у ног.
Оседала земля, потревоженная жгучими ударами. Змеилась по площади пыльная поземка, тотчас уносимая ветром прочь.
Шанан-дэй двинулся по кругу, сжимая в руке рукоять кнута. Противник повторил его движение, медленно уходя в сторону.
— Они засекут его, — тихо сказал Леон за спиной и Роксана сразу поняла, о ком он говорит.
— Он сам, кого хочешь, засечет, — сквозь зубы отозвалась она.
— Ты не понимаешь, Роксана. Даже если он останется в живых — в живых его не оставят.
— Ты бредишь, Леон. Иди, поспи.
— Роксана! Это смертельный поединок, на глазах у всех. Вполне может так получиться, что у этого маленького степняка есть родственники среди тех, кто собрался поглазеть на поединок. Ты-то не можешь не знать, что для степняков дело чести отомстить за брата, свата, друга… Кого еще там.
Роксана стремительно обернулась. От неожиданности парень отшатнулся.
— Я не знала, — упавшим голосом сказала она. — У нас в деревне смертельных поединков ни разу не было. Однажды двое степняков выясняли отношения. Только наедине. Кончилось все тем, что один другого привез на лошади. Живого.
— А я точно знаю. Я в Бритоле видел такой поединок. Вот там мне правила и объяснили.
— Да, — она тяжело вздохнула. — Они вполне могут до такого додуматься.
— Уже додумались, поверь мне. Весь род переведут — а обидчика накажут. Это тебе не бой на мечах, где все решает опыт и умение. Приемы приемами, а кнут — орудие слепое. В какую сторону петля развернется — и не угадаешь. Наш степняк давно бы этому маленькому шею и голыми руками свернул. Но кнут… Я пробовал несколько раз, так ничего и не понял… Чего они не поделили, не знаешь? Наш степняк такой осторожный всегда, и тут вдруг…
— Не знаю, — буркнула она.
Передышка закончилась.
Текла кровь по спине Шанан-дэя. Падали на землю капли, смешиваясь с пылью. Он не хотел рисковать. Хищный взгляд скользил по противнику, выискивая слабое место. Время тянулось вслед за его кнутом, волочившимся по земле. Уходили мгновенья — подобно железному шарику, отскакивающему от острых камней, уносились в небо.
Затаив дыхание, Роксана стояла у окна, прижимаясь горячей щекой к стеклу. Подумать только: то самое тело, которого сегодня ночью касались ее руки, ее губы, сейчас не более чем мишень для беспощадных шипов!
Шанан-дэй решился. Сухой треск заполнил площадь. Закрутилось смерчем кнутовище, с каждым разворотом захватывая большее пространство. Хлесткий удар влево — вправо не оставил Ханаан-дэю шансов. На том самом плече, где еще алел след, оставленный стрелой, сочилась кровью длинный глубокий порез. Тут же последовала целая серия стремительных ударов. Ханаан-дэй оказался к ней готов — бросил тело в сторону, предугадывая смертельный разворот петли. Он покатился по земле и повторяя его движение, потянулось за ним кнутовище.