Что же касается Ханаан-дэя, то, как он равнодушно сидел целыми на корточках в повозке, так и на ристалище остался безучастным и отрешенным от происходящего. Глаза полузакрыты, локти прижаты к поясу, выпуклые мышцы на спине застыли, словно сведенные судорогой.
Не больно-то привык без кнута обходиться, — успела подумать Роксана, как схватку подстегнул оглушительный крик.
— Каллист, дави степняка!
— Дави, степняка! — подхватили разбойники, возбужденные ожиданием предстоящей борьбы, которая никак не могла начаться.
И Каллист не стал разочаровывать тех, кто был на его стороне. Пружинистый, почти вальяжный шаг вдруг сменился молниеносным броском, способным поймать птицу на лету. Тут и выяснилось, что в быстроте Ханаан-дэй не уступает холеному красавцу. Роксана не углядела, почему кочевник вместо того, чтобы оказаться в тесных объятьях разбойника, размытым пятном скользнул влево, и возник у нападавшего за спиной — но лишь на краткий миг. Каллист на быстроту реакции тоже пожаловаться не мог. Осознав бесполезность своей попытки, он развернулся. Не дав кочевнику опомниться, оказался с ним лицом к лицу. Разбойник развернулся так быстро, что едва не задел плечом Ханаан-дэя: в последний момент тот ухитрился скользнуть в сторону.
— Так его! — крики рвались из многих глоток.
— Каллист, души степняка!
— Дави его!
Каллист на сей раз не стал спешить. Танцуя, он несколько раз прошелся по кругу, не отрывая горящего взора от почти неподвижного Ханаан-дэя. Время от времени разбойник возобновлял попытки ухватить верткого противника, но всякий раз тот стремительно уходил из-под казавшегося неизбежным захвата.
Лихой свист бодрил всех, даже у Роксаны запрыгало сердце в ожидании исхода боя. Как долго могло продолжаться это противостояние? Разбойник явно был сильнее, к тому же сытым. Надолго ли хватит изворотливости кочевника? Наверняка, находись он в лучшей форме, взял бы измором противника, или наоборот, полагаясь на силу, попросту придушил бы в железном захвате. Или, во всяком случае, — не удержалась от язвительной улыбки Роксана, — обеспечил бы разбойнику головокружение. Влево — вправо, вправо — влево, даже у нее в глазах зарябило.
— Давай, Каллист!
— Покажи себя!
Крики катились над головами и, казалось, задевали всех, кроме кочевника. Его равнодушию могла позавидовать лесная змея, спящая на неприступном дереве. Уходя от захватов, он дышал ровно, будто только вошел в круг. Чего нельзя было сказать о Каллисте. Роксане, до боли вжавшей голову между прутьями, видно было, как несколько раз он шумно переводил дыхание, гоняясь за неуловимым степняком.
Девушка уже подумала, что до утра ей не удастся заснуть, наблюдая за затянувшимся поединком. И вдруг все закончилось в одно мгновенье.
Изрядно уставший Каллист споткнулся на ровном месте. А быть может ему помог Ханаан-дэй, но Роксана за этим не уследила. Зато отлично видела, как со всего маху упал разбойник на живот и не успел подняться: ему на спину черным вороном взлетел Ханаан-дэй и тут же откатился в сторону. И стоял уже, по-прежнему с полузакрытыми глазами и безучастно наблюдал за происходящим. Только у Роксаны в памяти запечатлелось, как он молниеносно оттянул поверженному противнику голову назад и локтем, так что неприятный хруст еще долго стоял в ушах, ударил по спине, чуть пониже шеи.
Вздох прокатился по рядам разбойников с одной стороны, тогда как с другой его встретил оглушительный рев.
— Вставай, Каллист!
— Бой не окончен!
— Сейчас он задаст степняку!
— Это не в счет!
Кричали уже неуверенно и возгласы постепенно стали затихать. Каллист пытался подняться на четвереньки, но у него ничего не получалось. Он тряс головой, как собака после купания. Руки его разъезжались в стороны и он падал снова. Отдельные возгласы сменились негромкими словами вскоре после того, как стало ясно: самостоятельно подняться у разбойника не получится. Его подняли на руки и понесли в дом.
Кочевника водворили на место радостно ухмыляющиеся разбойники, которым перепал немалый выигрыш.
А девушка еще долго сидела, стараясь не смотреть в сторону оживленно переговаривающихся степняков. Ее душило непонятное и постыдное чувство. И страшно было заглянуть в глаза истине, и тем не менее приходилось признаваться: ей хотелось, чтобы победил кочевник.