- Спасибо, - от радости и не заметила, как улыбнулась. А когда заметила, кочевник уже хозяйничал у открытого зева печи.
- Что случилось, знаешь?
Его вопрос после сытного ужина застал ее врасплох.
- Не знаю, - отозвалась она и поспешно спрятала глаза. - Мне стало плохо. Очнулась - всё так. И все мертвые.
Он кивнул головой, словно такого ответа и ожидал.
С каждым днем к кочевнику возвращалась былая форма. Чего нельзя было сказать о Леоне. Парень не приходил в себя. Роксане приходилось постоянно менять ему мокнущие повязки, смачивать водой сухие губы, вливать в него жидкую пищу, которую он глотал с трудом. Ожоги на ногах перестали вызывать опасение в первую очередь. Черная опухоль спала с лица и единственное, что никак не хотело затягиваться - многочисленные раны на теле. На взгляд Роксаны, даже несмотря на это, парень давно должен был придти в себя, но он бредил и она смирилась с тем, что видимые болячки ничто по сравнению с тем, что сидело внутри.
Однажды утром кочевник поднялся раньше обычного - в окнах еще не брезжил рассвет.
Роксана давно выбрала другое место для сна - на ворохе одеял возле печи, уступив лавку кочевнику. Вместо того, чтобы заняться утренними делами, Ханаан-дэй сел за стол.
- Надо уходить, - тихо сказал он.
- Я знаю, - она встала, подошла к столу и заняла другую лавку - напротив него.
- Надо уходить сегодня.
- Мы не можем оставить его здесь. Иначе зачем вообще все это было нужно...
- Теперь он не может ждать от тебя помощи.
- От нас, - поправила она.
- От нас, - послушно согласился он и Роксана насторожилась.
- И... что? - осторожно спросила она. - Раз он оказался слабаком - бросить его здесь, на съедение собакам?
Он оставил в покое кружку, которую пытался вертеть в руках. Перевел взгляд на Роксану и долго разглядывал ее в упор. В конце концов она смутилась - искренняя надежда на то, что она не выглядит с утра уж слишком заспанной, вогнала ее в краску.
- Я расскажу тебе сказку, - вдруг тягуче начал он и Роксана едва не возмутилась в голос. Тут же некстати вспомнилась другая сказка. Это сравнение покоробило ее. По все видимости, и тот, кто остался не погребенным и кочевник, считали ее человеком недалекого ума. Девка - что с нее возьмешь? Ей прямо попробуй чего скажи - ведь не поймет! Не-ет, только сказками, как малолетнему ребенку.
Досада оказалась так сильна, что Роксана прослушала начало.
- ...но умер великий воин. Пришла беда и в его род. То было кровавое время - горела степь и брат шел на брата. Тогда старец вызвал великого воина, и явился тот, как положено, в шкуре Шанди - оборотня. И спас свой род от гибели. Но враги стали одной силой и окружили кострами становище старца. И сказал вождь врагов: отдайте нам Шанди - не тронем ваш род, будете жить спокойно. А не отдадите - все погибнете и Шанди умрет. Мне, говорит вождь, людей жалко и своих и чужих, но не можем мы жить без опаски, пока ваш Шанди на свободе. И рассудил старец, что главное для рода - выжить. Позвал Шанди и сказал - уходи. Удивился Шанди: зачем ты, старец, меня врагу отдаешь? А тот ответил: твой долг род спасти - радуйся, твоя смерть спасет нас. Ничего не ответил Шанди - истаял без следа, только однажды суждено вселиться душе в шкуру оборотня. Но с его уходом не стало мира. Вождь рассудил, что предательство рождает предательство, и никогда у волка не родится ягненок. И погиб род до последнего младенца, и некому было защитить его.
Девушка молчала, ожидая продолжения. А кочевник поднялся из-за стола и пошел к двери.
- Тебе хорошо говорить, - так горько сказала она, что разжалобила даже себя. - А я... Я не знаю, как поступила бы я, если бы меня так пытали. Наверное, тоже рассказала бы все...
- Я знаю, - он остановился в дверях, но поворачиваться не спешил. - Я знаю: ты поступила бы по-другому. Завтра мы уходим. Возьмем лошадь...
- Ларетту, что ли? - удивилась она, но кочевник не понял, что она имела в виду. - Ты видел этих лошадей. Там дорога холмистая - то вверх, то вниз. Ни одна лошадь не пройдет.
- Эта пройдет. Я нашел хорошую.