- Что делать будем? - спросила она.
Он молчал.
- Ты будь с ним поосторожнее, Ханаан, - так и не дождавшись ответа, сказала она.
- Я осторожен. Иди. Мне надо подумать.
- Не так уж ты осторожен, как я посмотрю, - она пропустила мимо ушей его - просьбу или приказ? - я бы даже сказала, что ты ведешь себя неосторожно, - она повертела в руках пустую чашку.
В его глазах созрел мысленный вопрос. Она не стала играть с ним в прятки - дальше тянуть было опасно. Иначе в следующий раз она рискует излить душу покойнику.
- Он хотел тебя отравить. Еще там, в деревне. У него тайник в перстне. Когда ты вышел, он сыпанул тебе в чай... здесь могу только догадываться. Так думаю, что растертый в порошок лист Волчьего глаза. По крайней мере, по цвету похож. Знаешь, как он действует?
На лице Ханаан-дэя не дрогнул ни один мускул. Тихое дыхание стало и вовсе бесшумным.
- Роксана, повтори еще раз, что ты сказала, - шепнул он.
- А ты сам, - она подалась вперед, - неужели не задавался вопросом, почему тебя застали врасплох разбойники? А по сути, ты должен им быть благодарен. До утра бы тебе не дожить. Все-таки ухитрился ты видимо, отпить отравы. Думаешь, почему я тогда опрокинула чашку?
- Попробую предположить: меня спасала? - глаза сузились в плохо скрытом сарказме.
- Нет, Ханаан, не тебя. Себя спасала. Твою смерть Шанан на меня бы повесил. Одной стрелой двух зайцев. Не знаю, врать не буду, зачем ему был нужен ты, но мне он так и не смог простить... Что не засек кнутом сразу.
В черных глазах мелькнуло озарение. Такое бывает, когда играешь в детские квадратики, которые нужно расставить по своим местам. Когда последний квадратик занимает свое место - все сходится. Такое же 'все сходится' зрело в глазах кочевника. И столько открытого было в выражении его лица, всегда тщательно скрывающем мысли от посторонних глаз, что у Роксаны дрогнуло сердце. Все вместе - и темнота, и рука, лежащая на столе, с длинными сильными пальцами, и часть шеи, открытая воротом рубахи - все было из той ночи, что до сих пор не отпускала ее. Нестерпимо захотелось коснуться его руки губами. Ханаан-дэй так никогда и не узнал, чего ей стоило сдержаться. Грудь вздымалась, когда она, невольно задев его ногой, поднялась из-за стола.
- Подожди, - вдруг сказал он и она послушно села. - Хочу знать, что ночью был не сон.
Он потянул ее к себе, до хруста сжав плечи. Роксана запрокинула голову, принимая поцелуй. И не заметила, как ноги оплели его бедра, а руки забрались под рубаху, царапая обнаженную спину.
В следующее мгновение он решительно отстранился.
- Иди, Роксана, - мягко сказал он. - Мне надо подумать.
***
Осталось неизвестным, до чего именно додумался кочевник. Вполне возможно, его решение было мудрым и единственно верным. Однако Шанан-дэй опередил его. На следующий день он не заставил себя долго ждать. Натужно заскрипели ступени крыльца и Роксана метнулась в клеть, оставив для наблюдения небольшую щель.
На сей раз Шанан-дэй пришел не один. Его сопровождал высокий худой степняк, увешанный оружием. После неизбежных приветствий и обмена любезностями, бывший хозяин перешел к делу. Он начал разговор стоя, и это было плохим признаком. Чем дольше Роксана его слушала, тем скорее убедилась - дурное предчувствие ее не обмануло.
- Уважаемый Ханаан-дэй помнит, что я уступил ему рабыню на два месяца, - щурился Шанан-дэй и у Роксаны мурашки бегали по коже - Я принял золотой и сделка состоялась. Много времени прошло с тех пор. Я пришел забрать рабыню - таким был уговор.
- Уважаемый прав, - кочевник кивнул головой, подтверждая все, что сказал Шанан-дэй. - И от сделки я не отказываюсь. Однако, суть уговора состояла в том, что я отдам рабыню перед тем, как решу вернуться на родину. Уважаемый видит - мое торговое путешествие затянулось. Я по-прежнему нуждаюсь в услугах рабыни. А сейчас особенно. Но сделка есть сделка - я готов вернуть рабыню после того, как в ней отпадет надобность.
- И когда это случится? - вкрадчиво поинтересовался бывший хозяин. - 'Отпадет надобность' - долгий срок.
- Я верну рабыню через месяц.
- Месяц - долгий срок. Если в то время у меня было много рабынь, теперь меня обрадует и единственная. Я прошу вернуть ее сейчас.