- Сейчас все попирают древние законы, но пока я жив, я все расставлю по своим местам. И если Ханаан-дэю не знакомо чувство благодарности - придется мне его научить. Пусть даже ценой собственной крови...
Шанан-дэй шагнул вперед. Кочевник остановил его угрожающим жестом.
- Достаточно, Шанан. Когда?
- Сегодня, - прошипел сквозь зубы степняк. - Ближе к вечеру.
- Я буду.
- Куда ты денешься, - бросил напоследок Шанан-дэй и удалился, громко хлопнув дверью.
- Надеюсь, кнут для меня найдется, уважаемый Кафар-дэй?
- Мой возьмешь, - ответил тот и еще долго стоял посреди комнаты, сокрушенно качая головой.
Низкое небо, укрытое тучами, полнилось дождем. Степняки собрались у площади задолго до назначенного времени. Они толпились на близлежащих улочках, так, чтобы не мешать поединку. Кто-то прятал глаза, кто-то недовольно цокал языком, но каждый понимал - в живых после поединка суждено остаться лишь одному. Кровавый смертный бой, когда тот, кто не сможет подняться, должен быть засечен кнутом.
До тех пор, пока площадь оставалась пустой, Роксана надеялась на то, что поединок состоится без свидетелей. В этом случае, бой мог окончиться по желанию противников. Надежда истаяла без следа, стоило увидеть степняков.
Ханаан-дэй не подпускал ее к себе. Он заполучил кнут, как ему и было обещано. До самого вечера Роксана вздрагивала от щелчков кнута, доносившихся со двора, скрытого от посторонних глаз.
Кочевник перед поединком так и не зашел в дом. Не то, чтобы попрощаться - на столь широкий жест она и рассчитывать не могла - просто посмотреть ей в глаза.
Теперь девушка сидела у окна, до боли кусая губы. Леон дышал ей в затылок и отчего-то это казалось особенно неприятным. Она боялась сорваться, и накричать на него. Хотя умом понимала, что это вряд ли поможет.
Они появились на площади с противоположных сторон под звук собственных шагов. Тишину нарушал лишь ветер, обдувающий полуголые тела. Шанан-дэю пошел на пользу кочевой образ жизни: с живота сошел жир, мышцы окрепли. Он был ниже ростом. Однако то, что при бое на мечах было бы недостатком, теперь оборачивалось несомненным достоинством.
Целую жизнь противники смотрели друг на друга. Безвольными змеями свернулись у их ног кольца кнутов. Надежно спрятанные в пыли, чуть прибитой моросью, они выжидали. И также как змеи, в следующее мгновение ожили, чтобы впиться смертоносным жалом в беззащитное тело.
Щелчок кнута заставил Роксану содрогнуться. Стекло нисколько не приглушило звук. Наоборот, в комнате, лишенной иных звуков, он был подобен близкому раскату грома.
Шанан-дэй начал первым. Он пытался играть в благородство. Воздух дрогнул над головой пригнувшегося соперника. Петля кнута с неизменным железным шариком еще летела в воздухе, когда тот нанес ответный удар. Медленно - медленно развернулись кольца кнутовища, чтобы мгновенно разрезать воздух там, где только что стоял Шанан-дэй. Отплевываясь от пыли, он успел подняться на одно колено. Кнут кочевника, подобно капризной деве поменял направление, но не задел Шанан-дэя - всего лишь заставил еще раз кубарем покатиться по земле, только в другую сторону. Поднявшееся облако скрыло его от посторонних глаз. Оттуда, перехлестывая друг друга понеслись петли кнута и развернулись, срезав верхушку с пыльного облака.
Высоко подпрыгнул кочевник, пропуская понизу петлю, скользящую над землей. Резко взмахнул рукой Ханаан-дэй и гибкой дугой разогнулось кнутовище, накрывая Шанан-дэя сверху.
Стремительный бросок в сторону спас Шанан-дэя лишь отчасти. Железный шарик достал его, оставив алую полосу на левом плече. Рана заставила его яростно вскрикнуть и ринуться в бой. Кротко взмахнув рукой, он отправил петлю в полет. Но с другой стороны уже разворачивалась навстречу черная лента. Они разошлись в последний момент и вернулись к хозяевам, послушно свернувшись у ног.
Оседала земля, потревоженная жгучими ударами. Змеилась по площади пыльная поземка, тотчас уносимая ветром прочь.
Шанан-дэй двинулся по кругу, сжимая в руке рукоять кнута. Кочевник повторил его движение, медленно уходя в сторону.
- Они засекут его, - тихо сказал Леон за спиной и Роксана сразу поняла, о ком он говорит.
- Он сам кого хочешь засечет, - сквозь зубы отозвалась она.