Степняк хлестал старика плетью по согнутой спине, по плечам. На морщинистом лице горели яркие полосы и кровь окрашивала задранную кверху бороду. Сухие пальцы старика, сжимающие стремя, можно было отрезать только ножом.
- Сдохнешь! Со мной сдохнешь!
Горячий конь нервно переступал копытами, но старик, тяжким грузом волочившийся рядом, сковывал движения. Босые пятки чертили борозды в сухой земле. Кочевник выхватил из ножен саблю - удар - и старик захлебнулся криком. Ноги подогнулись и тело обмякло. Даже мертвый он оставался обузой. Степняку пришлось, теряя драгоценное время, силой разжимать пальцы старика, сведенные последней судорогой. Он почти справился, когда на улице появилась тройка всадников. Разудалый свист заставил степняка оглянуться - мертвый старик по-прежнему удерживал его от стремительного бегства.
Тогда степняк снова достал саблю, готовясь сражаться до конца. Разбойники не стали дожидаться, пока он подъедет. Двое из них вскинули луки. Первая же стрела с глухим стуком вонзилась в кочевника, отбросив тело назад. Второй стрелок промахнулся: его стрела поразила тело мертвого старика.
Роксана неслась по улице, вдоль охваченных пламенем домов. Смотрела только вперед, где несбыточной мечтой маячила высокая стена частокола, окружающего деревню. Ветер свистел в ушах, заглушая и треск рухнувшей крыши, и крики умирающих. Неслась, не глядя по сторонам. Однако как ни старалась, не видеть того, что происходило вокруг не могла.
Узкая улочка вывела Роксану на неширокую площадь. Девушка споткнулась о тело, лежащее на земле, и со всего маху ткнулась лбом в угол дома. И эта заминка спасла ей жизнь.
На площади началась настоящая резня. Прав был дед Фокий: душегубы не делили людей на своих и чужих. В пыли, поднятой копытами коней лежали окровавленные тела. Прислонившись спиной к колодцу сидел степняк, зажимая рану на груди. Сквозь пальцы еще сочилась кровь. У его ног ничком лежало тело рабыни со стрелой в спине.
Тяжелый запах пролитой крови заставил Роксану затаить дыхание. Откуда-то сбоку выскочила девушка и метнулась через площадь. Она успела добежать до середины. Оглушительно треснул вспоротый арканом воздух и веревочная петля захлестнула девичье горло. Она споткнулась на бегу и упала на спину, тщетно пытаясь освободиться. К пойманной добыче тотчас устремился всадник, наматывая на локоть веревку.
Но Роксана уже этого не видела. Крадучись, она пробиралась в зарослях кустов вдоль стены дома. У самого крыльца, недалеко от входа лежал труп степняка, сжимавшего в руке нож. Это показалось Роксане неслыханным подарком. Она присела на корточки, пытаясь отнять нож у мертвого тела. Степняк и после смерти остался верен себе: пальцы железой хваткой сжимали рукоять. Она дважды порезалась об острое лезвие, безуспешно пытаясь освободить оружие.
Отец Света услышал ее мольбу. Беспомощно оглядевшись по сторонам в поисках того, что может ей помочь, она обнаружила увесистый камень. Нескольких ударов - со всего маху - хватило на то, чтобы треснули кости и нож выпал на землю. Освобожденная рукоять согрела Роксане не только руку, но и душу.
Скрываясь от посторонних глаз, девушка все ближе подбиралась к частоколу. На этот раз она не поступит так опрометчиво: дикая степь не станет свидетелем ее бегства - пусть и кажется тот путь в два раза дольше, к Живому лесу. Кто станет ее искать? Скрываясь в мелколесье день за днем, она двинется на запад, ближе к реке, чтобы потом, неспешно двигаться на север. Если ей повезет, ее укроет лес, и быть может, там действительно собирает войска бывший Наместник. Сражаться в одном строю с воинами, освобождающими страну от захватчиков - не об этом ли мечтает каждый истинный верриец?
Цель манила доступностью. Достаточно было скользнуть меж двух глухих стен - сараем и конюшней, преодолеть свободный от кустов участок и вот она - долгожданная свобода маячила впереди высоким частоколом. Перелезла один раз, значит справится и во второй. Тем более что сейчас руку приятно тяготит обтянутая кожей рукоять ножа.
Роксана бежала между стенами, когда преграждая путь в неверном свете как призрак возник огромный бородатый мужик.
- Попалась, птичка, - радостно оскалился он.