- Ириния. А тебя?
- Роксана.
- Ты трое суток была без сознания. Обычно они раненных не берут. А тебя взяли. Вчера как нас развязали, я тебе рану на голове промыла. Видать, крепко тебе досталось, - голос ее стал тише и в нем снова почудились слезы.
- Досталось, - Роксана ощупала рукой голову и на затылке нашла подсохшую рану. Кроме того, немилосердно ныла спина. Чем же таким запустил в нее этот толстяк? Не иначе бочкой, обитой железом, что стояла у крыльца любого дома для сбора дождевой воды. И хватило же сил у гада. Отец Света, о чем она думает? Единственное, что должно ее волновать: как еще выдержала спина и главное - голова! Выжила, и ладно.
- Хорошо ли? - Ириния прикусила губу, чтобы не расплакаться. - Хорошо ли, что мы выжили? Из огня да под лед. У тех хоть порядок был. Знай, выполняй работу, да правила соблюдай. И кормить - кормили. Мой хозяин, к примеру, за просто так не бил. Берег...
- Как скот...
- Что?
- Говорю, берег как скот берегут.
- Даже если так, - вдруг ожесточилась Ириния, - в клетке не держали! У тех хоть знала, чего ждать...
- А у этих?
- У этих... Приходили вчера двое, ты без сознания была. Один толстый такой, огромный, на тебя пальцем показывал. Говорит, вот она, Протаса нашего чуть не убила. Что, правда, чуть не убила?
- Жаль, - Роксана мечтательно закрыла глаза. - Жаль, что не убила.
- Плохо. Эти такого не прощают.
- Как будто те прощали.
- Те, - протянула Ириния. - Ты бы и охнуть не успела, как в мир иной отправилась. Эти поиздеваются напоследок, мало не покажется.
- Думаешь?
Ириния не ответила. В глубине клетки кто-то жалобно и протяжно вздохнул.
- Людей в клетке много? - тихо спросила Роксана.
- Здесь? Здесь не много. Женщины да девки. Парней всего трое. Двое пацанов малолетних, и один парень, нас моложе. Степняков отдельно держат.
- Как? - Роксана встрепенулась. - И их в плен взяли?
- А как же? Всех одно ждет. Повезут на торги в Гранд - вовсе разбойничий город стал. А там продадут северянам. А что там с нами, девками, северяне делают, знаешь? Не знаешь. Так я тебе расскажу. Опаивает снадобьем их шаман, да душу забирает. Будешь работать, себя не помня, как проклятая, и днями и ночами. Днем-то ладно, к работе мы все привычные. А ночами страшнее...
- Чего же страшнее? - передернула плечами Роксана.
- Говорю же тебе, и ночами работать придется - вот тебе и пострашнее. Своих женщин у них мало, а мужиков много. Догадалась, что ли? А все они огромные, страшные. Видела я один раз северянина...
- А, - беспечно махнула рукой Роксана. - Если себя не помнишь, не все ли равно?
- Так не всегда же не помнишь. Иногда просыпаешься, говорят, как от сна. А рядом с тобой чудовище такое в медвежьей шкуре лежит. Хорошо, если рядом, а то и...
- Ладно, - поморщилась Роксана. - А кочевники им на что?
- Кочевники. Кочевники они и на севере свои делом занимаются. С лошадями дело имеют. На севере лошади тоже с норовом, как степные. Никто лучше за ними не ходит.
- Их тоже опаивают снадобьем?
- Зачем?
- Где это видано, чтобы кочевник в неволе работал?
- Не знаю. И не думала об этом. Своя судьба дороже.
- И много кочевников в живых оставили?
- Интересно тебе? Да их из всей вашей деревни человек десять всего и осталось. Вон, голову поверни, в соседней клетке сидят. Не страшные уже. Теперь других бойся.
Роксана повернула по указке голову, но в свете Селии ничего, кроме железных прутьев не разглядела.
Зато на следующий день, в ослепительном блеске Гелиона, она увидела его. Объяснить себе, какое чувство главенствовало над остальными так и не смогла. То ли злорадство оттого, что унижен он и они оказались в равных условиях. То ли стыд оттого, что власть поменялась, а она как была подневольной рабыней, так и осталась.
Ханаан-дэй сидел на корточках в глубине клетки. Его руки лежали на коленях и ладонями были повернуты к Гелиону. Бритый череп не блестел в ярких лучах и уже намечались очертания будущей шевелюры. Он сидел с закрытыми глазами, безучастный ко всему, даже к еде. Грудь, прикрытая лохмотьями изодранной рубахи мерно вздымалась и когда бы Роксана на него не посмотрела - все было так.