Будто того и ждала, кровожадная степь взорвалась звуками - Роксана не ожидала от нее такой щедрости. Топот копыт, свист, гортанные крики, вой ветра - все слилось в один шум. Смертельный и последний. Тот, который ей предстоит унести с собой в мир иной.
Она повернулась лицом к смерти. В душе не было ни смятения, ни тем более страха - все сожрала ненасытная усталость. В колеблющемся мареве выжженной лучами Гелиона степи как призрак возник всадник. Каурый жеребец рвал поводья, вспарывая копытами сухую землю. Всадник пронзительно свистел, приподнимаясь в седле. Черные волосы, заплетенные в десятки косиц, рвал ветер. Кожаная куртка разошлась в стороны, обнажая грудь, увешанную многочисленными амулетами.
Чтобы разглядеть всадника, девушке не нужно было напрягать зрение. Она узнала его издалека. Да и грех было не узнать того, кто владел тобой долгих шесть лет.
Судя по всему Шанан-дэй тоже заметил беглянку. Залихватский и такой знакомый свист нашел в ее душе отклик. Она продолжительно вздохнула, приводя в порядок дыхание и поглубже вжала босые пятки в сухую землю.
- Помоги мать, помоги отец, - шепнули бескровные губы. Их бы облизнуть напоследок, да в горле пересохло.
Так и стояла, наблюдая за тем, как приближается к ней смерть на кауром жеребце. И молила ушедших в мир иной родителей подарить ей скорую смерть. Внимая ее словам, содрогнулась земля - то ли от ее мольбы, то ли от близкого топота копыт.
- Попалась! С-с-с-с! - торжествующий крик настиг девушку раньше всадника.
Она видела, какой радостью светятся глаза Шанан-дэя, как тянутся губы, окруженные аккуратной полоской усов, сливающихся с такой же любовно выстриженной бородкой, как блестят белые оскаленные в улыбке зубы, будто не кнуту хозяин доверит расправу над непокорной рабыней, а именно им. Рвать на части, погружая клыки в еще теплую плоть, пить дымящуюся кровь - не о том ли мечтает обожженная лучами Гелиона и такая же жесткая как степная трава душа степняка?
На счастье девушки веками хранимые традиции ушли в небытие. И степняк сделал то, на что она рассчитывала.
Не доезжая до замершей в ожидании жертвы десятка шагов, Шанан-дэй торопливо взмахнул рукой. Блеснула в лучах Гелиона отполированная гладкая кожа кнута и оглушительный свист хлестнул по ушам.
Роксана выставила руку вперед, прямо под выпрямившийся конец кнута, туда, где для утяжеления был вшит железный шарик. Страшная боль обожгла руку до самого плеча, но девушка была к ней готова. Собрав все силы, она вцепилась помертвевшими от боли пальцами в гладкую кожу кнута, петлей захлестнувшей запястье.
Возможно, держи Шанан-дэй ноги в стременах, ее попросту протащило бы по земле. Но степняк, предвкушая скорую расправу, уже готовился спешиться. Он должен видеть глаза жертвы, из которой с каждым ударом кнута уходит жизнь. Бить, снова бить, пока она еще в силах уворачиваться! А о каком наслаждении убийством может идти речь, если оставаться в седле?
Благодаря самонадеянности степняка все и случилось так, как представлялось в самых смелых фантазиях. Каурый жеребец продолжил свой ход - Роксана едва успела отскочить. В то время как степняк, не выпуская из рук рукояти, на миг зависнув в воздухе, кубарем покатился по земле. Облако поднявшейся пыли скрыло его.
Надо отдать должное его сноровке: так и не выпустив из рук рукояти, он успел подняться, когда она, чуть ослабив хватку, снова потянула кнут на себя.
Роксана не собиралась выпускать из рук добычу. Если ей суждено умереть, пусть сначала попробует вырвать у нее конец кнута, чей железный шарик уже впился в ладонь, острыми шипами разорвал кожу и погрузился в плоть до кости.
Они так и стояли друг напротив друга, связанные одним кнутом как пуповиной. Она - широко расставив ноги, сжав до боли зубы. И он - с искрой непонимания в раскосых глазах, ниже ее ростом, худощавый, чья злоба сторицей искупала неказистое телосложение. Он тянул кнут на себя, в бессилии скрежеща зубами. На его стороне была злость и досада охотника, потерпевшего временную неудачу. А на ее стороне...