- Путь? Какой путь? Ты пришла, Роксана. Это - конец пути.
- В каком смысле? - тонкая и длинная игла кольнула в сердце.
- Я объясню позже. Переодевайся к ужину. Я тебя жду, - он склонился, отыскал ее руку и прильнул губами. Ожог ледяного поцелуя пронзил руку до кости. - Иди.
- Куда? - Ее била дрожь.
- Они проводят.
Граф кинул головой и пошел прочь. Полы длинного плаща били по кожаным голенищам сапог.
'Кто они?', - вопрос застрял у нее в горле. Три фигуры в темных, наглухо закрытых платьях как тени возникли спереди и сзади. Приглашающий кивок - и высокая, седая женщина, чьи руки сжимали древко горящего факела, повернулась и пошла вглубь коридора. Роксане ничего не оставалось, как следовать за ней. Она оглядывалась по сторонам, стараясь запомнить путь назад, но тьма, расступавшаяся от света одинокого факела, тотчас смыкалась вновь.
Идти пришлось недолго. Женщина свернула налево и провал открытой двери поглотил ее.
Факел занял привычное место на стене, но в узкой комнате не стало светлее. Через высокие стрельчатые окна не проникал свет Селии. Огромная кровать, накрытая пыльным бархатом неопределенного цвета притягивала взор. Камин, которым давно не пользовались, блестел гнилыми зубами сломанной решетки. На каминной полке стояли фарфоровые статуэтки, покрытые белой вязью паутины. Только в больную голову могло придти желание изображать Отверженных. Не без душевной дрожи Роксана разглядывала Девочку-у-Дороги - проклятое дитя, убившее при рождении мать, Дорожного Попрошайку, которому лучше отдать все, что попросит, иначе в дороге может случиться любая беда. Таращила белые глаза Капризная Дева, отказавшая морскому царю. Заламывала тонкие руки Непослушная Она - та самая, которая поддалась на обман демона и убила всю свою семью. И даже - Свет-Свет - щерил зубастую пасть непобедимый Мусорщик, получеловек - полузверь, проклятый родным отцом и обреченный вечно истреблять все живое.
На губах Роксаны застыл немой вопрос, так и не прозвучавший. В руках высокой женщины она увидела платье, старинное, из красного бархата с кружевной вставкой поверху лифа.
- Зачем это еще? - подозрительно спросила Роксана.
- Тебе, - бесстрастный голос шорохом остывших углей прошелестел по углам.
- Мне не нужно, - попробовала возразить Роксана, но холодные пальцы с нечеловеческой силой впились ей в плечо, лишив желания сопротивляться.
Борясь с дрожью, которая заставляла зубы выбивать звонкую дробь, Роксана позволила надеть на себя платье. Она терпела, когда затягивали узкий корсет. Она мало что чувствовала от холода, когда ледяные пальцы касались ее коротких волос, создавая подобие прически. Но она решительно воспротивилась попытке застегнуть на шее огромное, пылающее разноцветными камнями колье.
- Нет, - твердо сказала она.
К ней со всех сторон тянулись настойчивые руки. И тогда девушка не выдержала: вырвала злополучное колье и зашвырнула в угол. Тут же вскочила, ожидая скорой расправы. Вместо этого увидела себя в огромном, от пола до потолка, зеркале. На нее смотрела чужая женщина с вызывающе сжатым корсетом и выпирающей грудью, едва прикрытой прозрачными кружевами. С поднятыми наверх и сколотыми заколкой волосами, так, что видна была шея. С целеустремленным взглядом серых как кинжалы глаз.
Одно бесспорно понравилось Роксане - она не заметила в тех глазах страха.
Туго стянутый корсет заставлял ее дышать часто и кровь прилила к щекам. Обнаженные плечи не чувствовали холода, когда вслед за окружающими ее тенями спускалась она по широким ступеням. Огромный зал, лишенный окон, прислушивался к звуку ее шагов. Кожаные сапоги, которые слава Свету, остались при ней, то и дело наступали на нижнюю юбку. В конце концов, Роксана приноровилась.
Ярко горели свечи в серебряных подсвечниках, но скоро оплывали и гибли с коротким шипением. Камин, в который свободно мог войти человек немалого роста, не пригибаясь, давно потух и черные угли скрывал серый пепел.
За бесконечно длинным столом ее дожидался не только граф. Из-за стола поспешно поднялся Леон. Тут же сидел кочевник на стуле с высокой резной спинкой и на появление Роксаны не обратил внимания. Зато к ней навстречу рванулся Бертран, в белоснежной рубахе с широкими рукавами. В расстегнутом вороте блестел золотой амулет. Глаза сиятельного вельможи соперничали блеском с золотом. Его неподдельная радость заставила Роксану как за спасительную ухватиться за мысль, что перед ней точно сумасшедший. В таком случае, оставалось непонятным: как он умудрился, исходя из душевного состояния, сплотить вокруг себя такую уйму народу?