- Нет. Не успела, наверное. Ее вместе с отцом убили кочевники.
- Тогда это сделаю я. Когда-то я объяснил и твоей матери значение ее имени. Теперь объясню твое. 'До' - на древнем веррийском означает 'ты'. 'Ло' - означает 'я'. Но есть еще и 'ро'. Так вот 'ро' - нечто, лежащее за сознанием. Или под сознанием - как хочешь. Надеюсь, слово 'ксана' объяснять не надо?
- Надо.
Граф кивнул головой, словно такого ответа и ожидал.
- 'Ксана' - возмездие. Вот и соедини. Что получилось?
- У меня ничего не получилось.
- А вот у меня получилось. Раньше такое сочетание называли 'слепая стрела'. Когда пущенная в промах стрела неожиданно поражала цель. Да, только такое звонкое имя могла дать тебе мать.
Он облокотился на высокую спинку ее стула и долго смотрел на нее. Так долго, что в конце концов она не выдержала.
- Вы уверены, граф, что речь идет все еще о моей матери?
- Ах, звезда моя, я отвык от подарков, которые дарует мне судьба. Ты - мое счастье, моя награда. Твоя мать была высокой девушкой...
'Опять угадал, - успокоила себя Роксана, - всякое случается'. Но увещевание не помогло. Корсет стеснял дыхание - вот наверное, чем объяснялись бешеные скачки сердца.
- Ты другая, - улыбнулся граф. - И как ни прискорбно - в отца.
'Опять угадал', - Роксана отложила в сторону ложку, которой так и не воспользовалась.
- Жизнь моя изменилась в то мгновенье, когда я отдал твою мать отцу, - ничего похожего на прежнее легкомыслие не звучало в его тоне. - Я близко знал твою мать...
- Надеюсь, - она с трудом проглотила застрявший в горле ком, - не настолько близко, чтобы считать меня своей дочерью?
- Нет, - граф был серьезен. - Я мечтал бы об этом, но нет. Я отпустил ее и получил то, что мне причиталось.
- Много? Много причиталось?
- Много, девочка моя, много. Но ошибок прежних лет я не повторю. Твои... спутники утром покинут мой замок живыми и невредимыми. А ты... не хочу начинать с обмана. Ты останешься со мной.
- Да? - она с силой отодвинула стул и поднялась.
Их глаза встретились. Высокий, прямой, изысканный - он застыл перед ней. На дне его глаз стыла тоска.
- И зачем деревенская девчонка понадобилась графу? - непослушными губами произнесла она и почувствовала холод, ледяным ветром скользнувший по обнаженным плечам.
- Оставь, Роксана, - его голос опустился до немыслимых низов. - Я посмеялся бы с тобой, но забыл, как это делается. Ты останешься со мной и мы разделим с тобой вечность. И твои демоны мне не страшны, - шепотом добавил он и губами коснулся ее шеи.
- Демоны? - так же тихо спросила она. - У меня их что, много?
- У тебя их... есть.
- Понятно, - она сжала зубы. - Уверен, что не страшны?
Хохот лязгом железа еще звенел в ушах, но чаша, в которой копился страх, стократ усиливаемый догадками - переполнилась. Столовый нож, которым она так и не воспользовалась, сам прыгнул ей в руку.
Все случилось одновременно: ее удар и отчаянный крик Леона.
- Не надо, Роксана! Он мертвец!
Слово покатилось в голове, отыскивая выход.
Рукоять ножа, которой полагалось разделывать мясо, ненадолго задержалось в ее руке. Привычное к разделке мертвой плоти, тупое лезвие спело лебединую песню - с размаху вонзилось в плоть живую. И лишь погрузившись в вожделенное тело по рукоять, тяжело, как в дерево - нож осознал ошибку. Вместе с ним осознала ошибку и Роксана. В отличие от бесчувственного оружия страшное открытие повергло ее в состояние ужаса.
- Лучше один раз увидеть, чем сотни раз услышать, - глухо, как сквозь слой войлока донеслись до нее слова графа.
Роксана его не слушала. Она не могла оторвать взгляда от рукояти ножа, вонзившегося в грудь Бертрана чуть выше сердца. На белой разорванной рубахе не выступило ни капли крови и зрелище это завораживало.
- Чего ты ждешь, звезда моя? - безжизненный взгляд леденил душу. - Крови нет. Кровь ушла в землю.
- Ты врешь, - сказала она для того, чтобы услышать звук своего голоса.