- Хотелось бы. Но нет. Я - Отверженный. Мне имя - Душегуб. Так что прежнее можешь забыть. Хотя мне будет приятно, если ты будешь называть меня Бертом. Так звала меня твоя мать...
Он не договорил. Неистовый звон железа наводнил зал. Вскочил со своего места кочевник. Высоко поднятый стул обрушился на головы тех, кто стоял за ним. Из темноты спешили к нему новые тени. Сверкали обнаженные клинки.
Пока Леон поднимался из-за стола, сжимая в руке единственное оружие - столовый нож, кочевник двигался быстрее молнии. Он возник у ближайшего призрака за спиной. С лязгом, потревожившим спящее эхо, на мраморную плиту упал меч. В тот же миг он оказался в руках у кочевника. Серебристым веером при свете свечей раскинулось неуловимое движение его меча. Он отступал к двери, не давая преследователям приблизиться к себе. Но тени будто делились и с каждым мгновеньем их становилось больше.
Леон вскочил на стол и перескакивая чрез огромные блюда тоже кинулся к выходу. Кто-то из теней с размаху резанул мечом повыше столешницы. Раздался звон посуды, брызнуло в разные стороны красное вино из разбитого кувшина - будто кровью окрасилась скатерть. На миг запнулся Леон, с ходу перепрыгивая через опасное препятствие. Окрыленный удачей, он бежал дальше. Со всех сторон к столу потянулись безмолвные тени. Еще взмах - на этот раз повыше. Леон прыгнул, преодолевая очередной поднятый меч. Но удача отвернулась от него. Носком сапога он задел высоко отставленный клинок и кубарем, сметая стоящую на столе посуду, покатился на пол.
Кочевник отбивался от пятерых наседавших на него противников. Вполне возможно их было и больше. В огромном зале одна за другой гасли свечи и темнота подбиралась вплотную к месту сражения. Кочевник исступленно рычал, предчувствуя грядущее поражение. И в его рычании Роксане чудилось собственное имя.
- Не бойся, звезда моя, - смягчая хриплый голос, сказал граф. - Ничего с ними не будет. Их отведут за реку и освободят. Но ты...
- Зачем я тебе? - Путаясь в юбках, Роксана отступала. Взгляд помимо воли приковывала торчащая из груди рукоять.
- Не бойся меня, - граф не отставал от нее ни на шаг. - Ты при жизни была для меня многим, а после жизни стала всем.
- Я никем для тебя не была, Берт. Я тебя не знаю, - и отступала дальше. - Отпусти меня...
- Опять? И не проси. Это при жизни я дураком был, но смерть - она многому учит. Особенно после того, как понимаешь, нет тебе жизни в Небесной обители. Но самое страшное, Роксана, - граф стремительно шагнул навстречу и она не успела отступить, - осознание того, что тебе не с кем разделить грядущую вечность.
- Отпусти меня, - она сделала шаг назад, но не рассчитала и наступила на подол платья. Хорошо хоть, быстро выпрямилась. Неизвестно, удалось ли бы ей сохранить присутствие духа, коснись ее своими холодными пальцами мертвец.
- Нет, Роксана, не проси, - безжизненный взгляд ножом царапал кожу. - Смерть только ума прибавляет. А все остальное отнимает.
Волокли по полу еще сопротивляющегося Леона, до хруста сжав руки за спиной. Он что-то кричал. Тени закрывали ему рот. Сопротивлялся он отчаянно, но добился лишь того, что спеленали его как младенца, протащили по полу и утонули вместе с ним в темноте открытых дверей.
Кочевника подвела вера в оружие. Он попытался как когда-то в схватке с морочницами, со всего маху отрубить призраку голову. Затупленному от времени оружию было далеко до клинка, о котором с такой любовью заботился кочевник. С тупым скрежетом меч застрял в шейной кости. Напрасно пытался Ханаан-дэй освободить клинок. Ему не хватило времени. Его ударили сзади и он упал. В толпе призраков исчез бьющийся в слепой ярости кочевник, напрасно пытающийся выбраться из-под груды мертвых тел. Его одинокий крик потерялся в шорохе бессловесной возни теней.
Пятиться дальше было некуда. Спина уперлась в каменную кладку. Словно того и ждали разом погасли все свечи. Напрасно пыталась Роксана разглядеть графа, от которого и при свете не ждала ничего хорошего. А уж в темноте...
Услышав ее мысли, на помощь пришел ветер. Стремительный порыв выдул из давно потухшего камина золу, разворошил, поднимая к сводчатому потолку. В воздухе кружился серый пепел и мерцал во тьме, как далекие звезды. В призрачном свете скалились беззубые лица, таращились выклеванные воронами пустые глазницы. Пепел оседал на стенах, тотчас обращался в кровь.