Послушно откликнулся на ее мысли и знаменитый кнут степняков, забытый кем-то у колодца. Самое неприятное воспоминание, от которого казалось, воспалился давно заживший шрам на правой ладони, оставленный железным шариком с острыми краями.
Окруженный высокой изгородью, разбойничий хутор, пусть не такой большой как та деревня, в которой она провела долгих шесть лет - однако походил на нее, как две капли воды. Те же срубы, добротные, крепкие, с любовью выстроенные из красного клена на века. Те же колодцы, вытянувшие в небо любопытные шеи колодезных журавлей. Тот же большой дом на площади, когда-то принадлежавший главе рода.
И та же одуряющая тоска, от которой хотелось кричать в полный голос.
Пока Роксана шла, сопровождаемая двумя разбойниками, в ней медленно закипала злость. Встреченные на пути вооруженные мужчины провожали ее угрюмыми взглядами. Судя по всему, до них успела дойти новость, сколько же человек сложило головы для того, чтобы ступала она сейчас по каменистой дороге. Те же взгляды, призванные раздавить и уничтожить, лишь подогревали то, что клокотало в душе.
В какой-то мере Роксана благодарна была той усталости, что цепями сковала тело. Меньше всего ей хотелось подчиняться чужим приказам. Но бессильное желание сорваться с места и бежать к открытым еще воротам, невзирая не то что на крики - на стрелы, пущенные в спину - так и не вырвалось наружу.
Ее втолкнули в подвал. Она едва успела заплетающимися ногами пересчитать ступени. Крохотное оконце под самым потолком, скорее просветцы - дыра в венце, закрывающаяся деревянной задвижкой, почти не пропускали света. Подвал пропах застарелой кровью и потом. В углу, на охапке прошлогодней соломы, лицом вниз лежал Ханаан-дэй.
Разом забыв об усталости, Роксана бросилась к нему и осторожно перевернула на спину. Успела испугаться, не уловив ни звука - жив ли? Кочевник дышал. Бескровное лицо было спокойно, на щеках, всегда гладко выбритых, темнела щетина.
Девушка разорвала пропитанную кровью рубаху уже зная, что ничего обнадеживающего там не увидит. И все равно задохнулась, когда обнажилась рана, оставленная стрелой. Кровь давно не текла - запекшаяся грязная корка стянула кожу на плече.
Роксана не стала заглядывать ему за спину, и так ясно - первое, что необходимо сделать, это промыть рану. Она с надеждой огляделась по сторонам в поисках забытого кувшина с водой, но ничего подобного не обнаружилось. Кроме темных пятен, которые впитали надежные бревенчатые стены. Как только до нее дошло, что нет ни капли влаги, тут же отчаянно захотелось пить.
Девушка взлетела по лестнице к люку в потолке, закрывавшему вход: она будет стучать в него, пока не потеряет сознание.
Опережая события, люк со скрипом откинулся. На уровне ее глаз застыли щегольские кожаные сапоги, с обитыми железом носками.
- Уже соскучилась? - Протас шагнул на первую ступень и ей пришлось отступить. - А всего ничего и не виделись.
Роксана хотела дернуть его за ноги, чтобы голова с глухим стуком пересчитала все ступени. Ее остановил взгляд на толстяка, идущего следом. Под тяжестью его тела прогибались хрупкие ступени.
Протас, широко раздвинув ноги, хозяином утвердился в подвале. Роксана отступила к стене: ей не хотелось дышать с ним одним воздухом.
- Знаешь, почему не поехал с мужиками засаду на тебя устраивать? - тонкие губы изогнулись в улыбке.
Девушка молчала. Ее равно не интересовали ни его вопросы, ни его ответы.
- Побоялся убить тебя сразу. Потом бы жалел. Хорошо хоть, Мокий меня удержал.
Толстяк хмыкнул, не отрывая глаз от кочевника, лежащего на соломе.