- На быстроту не надейся, - пообещал он. - Мне вот поговорить тоже хочется. Два месяца, считай... побольше даже... с думами о тебе ложился и вставал. Сначала давай поговорим.
- Вот отец твой, Корнил, тоже поговорить любил. Договорился, как видишь...
Намеренно сказала, чтобы убыстрить события. Как ни храбрилась, а сердце заячьим хвостом дрожало в груди.
- Ага, - почему-то радостно согласился он. - А говорила, смелости в тебе мало. Достаточно, как оказалось. А то я уже испугался...
- Сильно испугался?
- Да уж, поверь мне. Приятней лук ломать из ветки красного клена - гнется, а не ломается. Конец все равно един - будет служить тебе верой и правдой. Так и с тобой...
- Тоже буду служить тебе верой и правдой?
- Нет, - он покачал головой. - Тоже в конце концов сломаешься.
- А... вспомнила. Мечта твоя - буду в ногах у тебя валяться, да прощение вымаливать.
Он коротко передохнул. Глаза щурились, а ноздри трепетали - не хватало терпенья поддерживать легкомысленный разговор.
- Я, - голос его стал глухим, - столько раз тебя убивал, что теперь мне одного раза мало.
Она пожала плечами.
- Попробуй меня отпустить - опять в догонялки поиграем.
- Куда хватила. Слышишь, Мокий, рассмешила меня.
Мокий хмыкнул, услышав свое имя.
- Ты мне вот что напоследок скажи, чего ради вы спелись втроем? Как из Гранда удрали, так и держитесь вместе. Со степняком-то все ясно - ему любой ценой на юг надо пробираться. Тем более сейчас, когда идет войско с севера и степнякам задницу надрали. Ну, а этот... как его... Леон? Какого хрена вы с ним на юг тащитесь? Сначала я думал, запугал вас степняк. Но тут и вовсе странные вещи стали происходить: ты дружка выручать побежала, но степняка-то как уговорила? Времени у меня не осталось Леона обо всем порасспросить. Очень уж он неразговорчивый. А теперь поздно - для другого дела он у меня назначен. Живым. А то еще пара вопросов и все... Еще мне рассказывали, что степняк тебя чуть ли не от смерти спас. С трудом верится...
- Вот и мне с трудом верится. До тебя, Протас, я думала только кочевники - самый жестокий народ. Но чтобы мы - веррийцы... О разбойниках всякое рассказывали, но я не верила. До тебя...
- Не с теми степняками ты, видать, знакомилась, - Протас покривился. - Когда твоего отца у тебя же на глазах степняки конями затоптали, а мать - кнутами до смерти засекли, так, что кожа у нее лоскутами висела. Как тебе такие степняки? А наши - веррийцы - в лагере у деревни стояли и ухом не повели. Как тебе такие веррийцы? По-другому бы запела...
- Так ты мне сразу за всех мстишь?
- Ты знаешь сказку о медведе и вертихвостке? - он схватил ее за отвороты рубахи и притянул к себе.
- Давай от сказок к делу переходи, - зло прошипела она.
- Я расскажу тебе, если не знаешь. Дело ближе к зиме было. Приходит к медведю вертихвостка и говорит: пожалей меня, медведь, ты большой, а я маленькая - пусти к себе погреться. Отчего же - отвечает медведь, заходи в берлогу. Вошла вертихвостка и ближе к медвежьей шкуре подвинулась. Что ты, говорит медведь, ко мне двигаешься? А я, отвечает вертихвостка, согреться не могу. Шкура у тебя теплая, не убудет от тебя если я рядом погреюсь. Ладно, говорит медведь, грейся. Тут вертихвостка его укусила и в шкуру влезла. Ей спросонья медведь и выговаривает: смотри-ка, ты мне в шкуру влезла! А та в ответ: толстая у тебя шкура, что тебе от такой как я сделается? И правда, думает медведь, что мне сделается? Отложила личинки вертихвостка и умерла. Проклюнулись они и стали медведя изнутри грызть. Проснулся медведь, кричит: вертихвостка, твои дети меня заживо едят! Но некому было ответить медведю. Выл медведь, катался, а все без толку - так и сдох. Вот так у меня...
- Что у тебя? - подозрительно спросила она.
- Под кожей мысли сидят и жрут меня заживо. Еще с того времени, как ты ножом меня саданула. Посмотреть хотела? Смотри, - он рывком сдернул нарядную рубаху, едва не порвав у ворота. На груди, выше сердца белел шрам. Тонкая ровная полоса с перекрестием посередине - видно крестовина ножа поцарапала. - Довольна?
- Только-то? - усмехнулась она. - Я что, по-твоему, должна была в ноги тебе кинуться?
- Ты? - его глаза побелели. - Ты - девка! Твое дело - делать то, что сказано! Сказано тебе - еду готовить - вперед! Сказано на лавку лечь и ноги раздвинуть - попробуй ослушаться...