Кирилл открыл один глаз, с трудом сфокусировав его на девушке, и пробормотал:
— Такими подвигами можно заниматься и с закрытыми глазами.
— Ну уж нет, хватит, — ловко увернулась она от его рук и вскочила с кровати. — Боюсь, что я уже просто без сил.
Парень повернулся на бок, оперся головой на руку и не без удовольствия оглядел обнаженную фигуру Татьяны.
— Это можно легко проверить, — заявил он.
— Думаю, мы обойдемся без проверки. И вообще, насколько мне помнится, ты меня на завтрак приглашал. Я до смерти голодная.
— Между прочим, я тебе его приготовил. Еще вчера, — невозмутимо сказал Змей и покосился на поднос, до сих пор стоящий на тумбочке. — Но теперь уже от него мало проку.
Девушка подобрала с пола рубашку Кирилла и набросила ее себе на плечи.
— Вставай, лежебока, — сказала она. — Корми скорее свою гостью, а то она больше к тебе не придет.
Тот неохотно сел. Его широкая голая грудь, взлохмаченные волосы, даже хмурое заспанное лицо — все это выглядело настолько привлекательно, что Татьяна с трудом подавила в себе желание вернуться в кровать и не вылезать оттуда по крайней мере до следующего утра.
Вскоре они сидели на кухне и уплетали приготовленный общими усилиями завтрак.
— Уф, больше не могу, — пропыхтела девушка, отодвигая от себя тарелку. — Все было очень-очень вкусно. Спасибо. У вас тут курить можно?
— Кури, — равнодушно отозвался Змей. — Только форточку открой.
— Хорошо.
Татьяна отошла к окну, открыла форточку и с наслаждением закурила. Взгляд ее упал на блюдце, стоящее на полу около мойки.
— Что это? Молоко? — удивилась она. — У вас есть кошка? Ты же вроде говорил, что кошки тебя не любят.
— Нет, это не для кошки. Это для домового.
— Для домового? Шутишь? — подозрительно посмотрела на Кирилла девушка, хотя прекрасно знала, что он шутить, в принципе, не умеет.
— Это правда. Моя мама верит в то, что в нашей квартире обитает домовой, вот она и пытается задобрить его молоком.
— И что, помогает?
— Не знаю, — серьезно ответил Змей. — По крайней мере, он нас не тревожит.
— Из-за молока? — невинно осведомилась Татьяна.
— Наверное.
Девушка не выдержала и засмеялась.
— "Домовой, домовой, домовой, — пропела она, — проводил бы лучше девушек домой…" Кстати…
— Понял, понял, — мгновенно отреагировал Кирилл. — Я вообще-то уже почти готов, если ты, конечно, вернешь мне рубашку. Впрочем, если ты намереваешься идти в ней, я, так уж и быть, одену другую.
— А что, можно? — спросила Татьяна, кокетливо выставив ножку. — Мне идет?
— Очень. Только, думаю, так мы далеко не уйдем.
— Ладно уж.
Девушка убежала в ванную переодеваться.
По дороге к дому Татьяны они почти не разговаривали. Им было хорошо, и они понимали друг друга без слов. Поцеловав Змея на прощание, девушка взбежала на свой этаж, вошла в пустую квартиру, нырнула в кровать и мгновенно уснула, крепко и без сновидений.
Вечером к ней пришла Ольга. Когда Татьяна открыла ей дверь, подруга вместо приветствия пробурчала:
— Ну наконец-то! Неужели я тебя застала?!
— И тебе тоже привет.
— Слушай, неуловимая ты наша, ты куда пропала? — спросила девушка, проходя в комнату. — То у тебя депрессняк, и ты ни с кем общаться не желаешь, то целыми днями дома не появляешься. Совсем забыла своих друзей. А мы, между прочим, за тебя переживаем.
— А чего за меня переживать? — беззаботно откликнулась Татьяна. — У меня все отлично, просто замечательно.
— Я за тебя, конечно, рада, но ты могла бы хоть изредка и меня посвящать в свои дела. Так, мол, и так, у меня все хорошо, я о тебе помню, просто сейчас мне совершенно некогда, любовь-морковь и все такое.
— Да ладно тебе, не ворчи. Ясное дело, я о тебе не забыла.
— А что ж тогда не звонишь, не пишешь?
— Ну… все как-то некогда…
— Разумеется, некогда. Ты ж у нас вся такая деловая… Ну ладно, — сменила Ольга гнев на милость. — Рассказывай. Как у тебя дела? Как отношения с твоим Змеем?
Татьяна счастливо вздохнула.
— Отношения у нас лучше некуда, — промурлыкала она.
— Подожди-ка, подожди. Ты сейчас говоришь о том, о чем я подумала?
— Я, конечно, не ясновидящая, но, поскольку ты обычно думаешь всегда об одном и том же, то… да, именно об этом я и говорю.
— У вас все так серьезно? — полюбопытствовала подруга.
— Ага, — ответила девушка и, не в силах сдержаться, призналась Ольге. — Я эту ночь провела у него дома.
— Да ты что?! Ну и как?
— Я же говорю — лучше некуда.
— А поподробнее? Давай, я жажду узнать все грязные подробности.
— Обойдешься, — сказала Татьяна и улыбнулась, увидев явное разочарование на лице подруги.
— Эх ты, — горестно вздохнула та. — А раньше, помнится, у нас не было секретов друг от друга.
— Ничего подобного, — парировала девушка. — Я и раньше не делилась с тобой грязными подробностями.
— Что да, то да. А так хотелось бы…
— Харитонова, ты неисправима.
— А ты как хотела! Мне же интересно, как у вас все прошло. Ну, он же…
— Инвалид? Ну и что? Помнится, как-то ты сама мне говорила, что у него парализованы только ноги, а та часть тела, о которой ты подумала, к ним явно не относится, — процитировала Татьяна.
— Ну и ладно, не хочешь — не рассказывай. Твой вид говорит сам за себя. Судя по тому, как ты цветешь и пахнешь, твой Кирилл явно знает толк в этом деле. Правильно, должно же в нем быть хоть что-то, что оправдывало бы твой интерес к нему.
— А ты все никак не успокоишься?
— Никогда не успокоюсь. Променять нас, твоих закадычных друзей, на парня, который и улыбается-то раз в столетие, — это не в твоем стиле.
— Ну сколько раз еще мне придется повторить — я вас ни на кого не меняла. И вообще, хватит об этом. Расскажи-ка мне лучше о твоей проснувшейся вдруг любви к сыру, — лукаво сказала девушка.
— А ты откуда знаешь? — удивилась подруга.
— Да видела, как ты его уплетаешь за обе щеки.
— Ой, даже не напоминай. Как вспомню — так вздрогну. Я ведь даже — веришь, нет? — на следующий день в аптеку за тестом побежала. Ну все, думаю, хана котенку Васе. Коли уж начались такие заскоки в плане еды, пиши пропало.
— Ну и как?
— Все нормально, ложная тревога.
— Какое облегчение, — сыронизировала девушка.
— А то! Мой Котик аж с лица спал, пока я ему не сказала, что все в порядке.
— Я рада, что у вас с Котиком все хорошо, — искренне сказала Татьяна. — А как там Женька? Как у него с Анютой? Я его, кажется, тысячу лет не видела.
— Вот-вот, и я о том же. У них тоже, кажется, все нормально, хотя она еще долго на него злилась из-за того, что он, вроде как, предпочел тебя ей.
— Я такая дурочка! — с чувством воскликнула девушка. — Чуть не испортила другу всю его личную жизнь.
— А я тебе о чем постоянно твержу? — пошутила Ольга. — Знаешь, ведь Аня в первый же день меня расспрашивала о тебе.
— Обо мне? Почему?
— Выясняла, какие отношения у вас с Женькой. Заподозрила в тебе соперницу.
— Странная она какая. Вот уж не подумала бы, что я похожа на разрушительницу чужих отношений.
— Ну, ей виднее. А тут ты звонишь, и Женька убегает к тебе, тем более в тот день, когда они отмечают месяц своей… гм… дружбы.
— Просто мне в тот момент было так плохо, так одиноко, что я как-то даже не сообразила, что ему не до меня.
— А почему ты мне не позвонила?
— Ну я же говорю — я вообще ничего не соображала, — уклончиво ответила Татьяна.
Не могла же она признаться подруге, что она просто не хотела ей звонить, потому что Ольга, несмотря на то, что они лучшие подруги, начала бы у нее выпытывать все подробности их ссоры с Кириллом и уж только потом — утешать. Конечно, у Ольги масса достоинств, но уж очень она любопытна…