Через несколько минут появились матюхинские делегаты, и Эктов представил нас нашим «союзникам по борьбе с большевиками». Делегатами были два пожилых мужика и молодой парень. Уклоняясь от лишних разговоров, мы повели их осматривать «донцов и кубанцев», построенных на поляне близ дороги. Нам пришлось пройти мимо окраинных изб. Вдруг в одной из них с шумом отворилось окно, и хриплый голос крикнул:
— Сашка, да ты никак к красным подался?
Я насторожился. Сашка, молодой парламентер от Матюхина, от обиды покрыл обладателя хриплого голоса «трехэтажным» матом.
— Какие тебе красные! Это наши… Ладно, потом расскажу! — отмахнулся он и снова примкнул к нам. Его невидимый собеседник, надо думать, был вполне удовлетворен таким красочным ответом и захлопнул окошко.
Этот короткий разговор заставил нас еще больше насторожиться. Почему Сашку спросили о красных? Уж не проведали ли антоновцы что-нибудь?.. Сашку я решил взять под свое наблюдение.
Деревня спала, но я чувствовал, что за нами следили из-за каждого угла, из-за каждого забора…
Котовцы выстроились. Они стояли у голов своих коней… Парламентеры Матюхина медленно обходили фронт, пристально вглядываясь в лица, в оружие, в одежду… Один из них, хмурый кряжистый мужик с медвежьими глазками под нависшими бровями, недоверчиво хмыкнул и проговорил:
— Такой большой переход, а какие справные кони…
Сказал так, между прочим, а на его слова сразу же откликнулся другой матюхинец:
— Да, после больших переходов худеют кони-то…
Мы почувствовали, что в сознание парламентеров закралось какое-то подозрение. При разработке операции мы, казалось бы, все мелочи предусмотрели, а тут… Минута была критической.
Я уже хотел было ответить на эти реплики, но меня опередил один из красноармейцев:
— Так мы же, братишка, две недели в лесах стояли, пока связь с вами искали! Вот кони-то и нагулялись…
Парламентеры повеселели. Они были очень довольны тем, что такая крепкая боевая часть пришла к ним на помощь, и похвастали:
— Мы тут Котовского и без вас лупили, а теперь мы ему пропишем горяченьких!..
— А ваши ребята молодцы! — признался один из парламентеров. — Экая выправка! Все одеты. И кони в седлах…
Двое матюхинцев, уезжая в лес, пригласили с собой двух «станичников». Мы послали комиссара полка Александра Захарова и командира взвода Дмитрия Симонова.
Когда я объяснил Захарову задание, в глазах его едва заметно промелькнула тревога и озабоченность.
— Как чувствуешь себя, Александр? Здоров ли?
— Все в порядке, товарищ комиссар!
— Ну, а все-таки?
— Чувствую себя хорошо… Правда, ночь не спал. А так — здоров, как всегда. В бою не болеют… Только вот… не приходилось раньше такого задания выполнять. Подскажите, что надо предусмотреть.
— Помни, к какому человеку «в гости» едешь. Матюхин — властолюбец, мечтает видеть себя на месте Антонова, мелкой лести не любит. Хитер, жесток и неглуп. Если назовешь его вождем тамбовских партизан, доволен будет… Слова «банда», «бандитизм» забудь на это время. Говори — «повстанцы», «партизаны». Если спросит, отвечай: программу «Союза трудового крестьянства» разделяем, тоже, дескать, за созыв Учредительного собрания… Встречать вас будут самогоном.
И пить нельзя, и не пригубить нельзя… Спросят о наших силах, говори: головной отряд подошел, а остальные части уже на подходе. В излишние детали не углубляйся. Пакет передай лично Ивану Матюхину и сделай все, чтобы он не уклонился от свидания с Эктовым и атаманом Фроловым. Ну, желаю удачи!.. В помощь тебе даем Симонова. Парень надежный!..
Наши «станичники» уехали, а Сашка остался в селе.
— Пойдем к батьке, — предложил он мне, по-приятельски хлопая меня по плечу. — Самогон есть!..
Я кивнул головой: «донцы и кубанцы» пока еще должны были брататься с матюхинцами.
Сашка повел меня в ту самую избу, откуда его только что окликали. Осипший мужик, с которым Сашка обменялся столь «любезными» словами, оказался его отцом. Нас там уже ждали, стол был накрыт, и среди тарелок со всякой деревенской снедью возвышалась темная бутыль с самогоном.
Меня усадили за стол. Внимание мое сразу привлекла Сашкина мать — еще не очень старая женщина с увядшим, морщинистым лицом и печальными, потухшими глазами.
— Брось ты, сынок, всех этих партизан, — тихо уговаривала она своего непутевого сына, который, хватив залпом стакан самогону, принялся громким пьяным голосом разглагольствовать о будущих победах антоновцев в союзе с донцами и кубанцами. — Брось, пока головушка твоя на плечах. Дался тебе этот Антонов!