Скульптурная женская головка на высоком пьедестале, задрапированном сочного цвета атласом, дышала тихим покоем и очарованием. Элли не узнала материал, из которого была сделана скульптура. Более мягкого оттенка, чем бронза, бледно-золотистая поверхность придавала смеющемуся женскому лицу теплоту и нежность и как нельзя лучше повторяла естественный цвет волос, стянутых в тугой пучок над изящной, длинной шеей. Женщину нельзя было назвать красивой, но скульптор уловил живость и искренность характера, доверчивый и чуть смешливый взгляд…
– Хороша, – тихонько сказала Элли. – Очень хороша.
– Тед подарил. Полгода назад. Как-то прихожу домой, а скульптура уже здесь… Он по памяти работал… ну и еще пара снимков осталась… Экспериментировал с разными материалами, пока вот этот не нашел. Бронза, как он сказал, тяжеловата, а мрамор слишком холодный… Тед кого угодно может вывести из себя, я знаю, но не позволю сказать о нем ни единого плохого слова. – Доктор заговорил громче, спокойнее: – Вот, Элли, видишь – Дональд пошел в мать. Разумеется, я не согласен с его безумной теорией…
– Я тоже. И если честно, мне кажется, что волноваться-то не о чем. Меня мучит любопытство, и только.
Дональд тем временем успел накрыть журнальный столик и приготовить напитки. От коньяка Элли отказалась, а вторая чашка кофе пришлась очень кстати. За болтовней о том о сем пролетел еще час. Несмотря на всю свою показную храбрость, возвращаться домой Элли ох как не хотелось… Но доктор то и дело безуспешно пытался подавить зевоту, так что пришлось прощаться.
– Ты точно не хочешь остаться, детка?
– Точно-точно. Телефон у меня в спальне под рукой. Случись что – сразу же позвоню.
– Обещаешь? Дональд тебя проводит. И не думай даже! Я настаиваю. Пусть обойдет дом, все как следует проверит.
Ночь была теплой и липковато-душной; летние звезды едва мерцали сквозь висящее над землей марево. Скорчившись на сиденье, Дональд дремал весь обратный путь. Он не произнес ни слова до тех пор, пока Элли не затормозила у дома тетушки Кейт.
– Вот это я понимаю – иллюминация! – мгновенно проснувшись, съязвил он. – Хоть одна лампочка осталась не включенной? Как не стыдно, радость моя, а еще говорила, что ничего не боишься!
– Я пожалуюсь доктору, что ты не принимаешь всерьез нависшую надо мной опасность, – ледяным тоном пообещала Элли.
Дональд тут же пошел на попятную, уткнулся лицом в ладони и в отчаянии замотал головой:
– Не-ет, только не это! Не будь жестокой, радость моя! Чтобы такое милое, прелестное создание – и наябедничало на меня старику отцу! Нет, нет и еще раз нет!
– Бездарность! – скорчила гримасу Элли.
– Ошибаешься! Перед тобой – звезда Общества актеров-любителей Южного Бертона! – Дональд горделиво расправил плечи и вскинул голову.
– Бурные аплодисменты. А интересно, как ты намерен добираться домой, когда доиграешь свою героическую роль до конца?
– Опять ошибочка вышла. Я специализируюсь на злодеях. Пришлось, правда, потрудиться, чтобы заполучить роль Ричарда III. Уж слишком я красив, вот в чем беда… Интересуешься, как я доберусь до дома? Лесом, ясное дело, лесом, радость моя. Тут всего-то полмили, не больше.
– Скатертью дорожка, – злорадно отозвалась Элли.
Она ни за что не призналась бы вслух, но вернуться в дом без Дональда ей было бы жутковато. А ведь дом не был ни зловеще пустым, ни угрожающе безмолвным; едва входная дверь открылась, как на Элли и Дональда накатила пушистая волна. Четвероногая орава всех мастей лаяла, мяукала – короче, жаловалась. Дональд одним ловким, натренированным движением вытянул ногу и подцепил рыжего Амвросия, явно нацелившегося юркнуть во двор.
– Этот номер у тебя больше не пройдет, дубина ты стоеросовая. Сколько можно повторять!
Здоровенный котяра демонстративно уселся к нему спиной; с тыла громадный енотовый кот смахивал на пушистый коврик неправдоподобно дикой расцветки.
Элли и Дональд начали обход дома в сопровождении истосковавшейся по обществу компании, но мало-помалу то одно четвероногое создание, то другое отставало от процессии, сообразив, по-видимому, что ничего интересненького не предвидится. Судя по всему, большинство решило дождаться конца спектакля на кухне, поближе к холодильнику. И только Уильям упорно следовал по пятам за Элли и Дональдом. Сенбернар не проявлял ни малейшего беспокойства.
– Завтра ожидается ясная, солнечная погода, – тоном диктора прокомментировал Дональд, взглянув на Уильяма. – Этот пес получше любого барометра.
Уильям с блаженным видом завилял хвостом и радостно пустил слюну на ботинки Дональда, пока тот осматривал задвижки на окнах в гостиной.
Когда настал черед второго этажа и Элли с Дональдом зашагали вверх по лестнице, сенбернар их тоже покинул. Элли оглянулась на лохматого гиганта, который с безразличным видом семенил по коридору – странный аллюр для пса таких размеров – и безуспешно делал вид, будто его тут вовсе и нет.
– Эй, Уильям! – бросила через плечо Элли. – Нечего прятаться! Не бойся, я не выставлю тебя за дверь.
– Помощничек тот еще, – сказал Дональд. – Толку от него никакого. Разве что полюбит грабителя с первого взгляда и задавит его всей своей дружелюбной массой.
Элли слегка нервничала, впуская Дональда в свою спальню, но тот лишь бросил небрежно:
– Что читаем? Элси Динсмор? – после чего заглянул под кровать, подергал замки на окнах и повернулся к выходу.
На обратном пути Дональд приостановился, внимательно осмотрел ступеньки.
– Тед уже все проверил, – сказала Элли, когда он приподнял ковровую дорожку. – Ничего. Никаких проводов и тому подобного.
– Вижу. – Дональд выпрямился. – Это первое, что приходит в голову.
От предложения выпить он отказался.
– Завтра рано вставать. Нужно папуле завтрак приготовить, а то он так полдня и проживет на чашке кофе. Закроешь за мной дверь, Элли. Я подожду снаружи, пока не услышу, что все запоры и крючки на месте.
– Спасибо, Дональд. Спокойной ночи.
Элли протянула руку.
Дональд, склонив голову набок, несколько секунд со скорбным видом смотрел на ее ладонь. А потом притянул Элли за плечи и поцеловал.
Ни разу в жизни, даже в невинном двенадцатилетнем возрасте, Элли не приходило в голову ответить на поцелуй пощечиной. И она понятия не имела, с какой стати сделала это сейчас. Еще удивительнее другое – Дональд даже не подумал увернуться. Эхо от пощечины, гулкое, призрачное, долго таяло в закоулках громадного холла, а они все стояли, уставившись друг на друга точно два идиота. Черно-белый кот по кличке Святой Томас цапнул Дональда за ногу. Тот подпрыгнул, выругался и даже – чего уж греха таить – лягнул обидчика. Впустую. Святой Томас, не будь дурак, уже шмыгнул за угол. Дональд расплылся в ухмылке.
– Так-то вот. Твоя храбрая гвардия начеку. До завтра, радость моя.
Как истинный кавалер, он сам закрыл за собой массивную дверь, а Элли все еще продолжала стоять, тупо уставившись в пространство. В такое дурацкое положение она попадала крайне редко.
– Эй, закрывай же! – раздался из-за двери голос Дональда.
Послушно исполнив приказ, Элли опрометью взлетела по лестнице. К окну спальни она подскочила как раз вовремя, чтобы увидеть длинную фигуру, стремительно шагавшую через двор. На опушке леса Дональд обернулся. Видеть Элли он никак не мог, но честь на прощание отдал. Небрежно и по-армейски стильно.
Знал ведь, что она смотрит…
– Очень надеюсь, – громко заявила Элли, – что на тебя сию же минуту нападет нечто ужасное, с длинными клыками! И высосет всю Кровь. Вот так!
Не вышло. Дональд растворился во мраке леса, и оттуда не раздалось ни крика, ни зова о помощи, ни даже тихого, жалобного стона.
В постель Элли забралась с любимой детской сказкой, до которой не дошло дело позапрошлой ночью. Она уже начала вторую главу, когда в коридоре раздался знакомый скрежет. Постель, как обычно, была перенаселена котами и кошками; Франклин мирно посапывал на своем излюбленном сундуке в ногах кровати. Элли оторвала от книги глаза.