Вот как писала Мария Сергеевна Петровых о себе, о своей судьбе, приоткрывая сущность своего душевного строя:
«Нам даже разговор о славе казался жалок и смешон», — вот суть ее поэтического, ее человеческого характера, — и «нелюбовь к признаньям скорым», несуетность, бескорыстие…
Если бы отвлеченные понятия обрели плоть и кровь — такие как благородство, деликатность, тактичность, естественность, сдержанность и постоянное горение, удивительное чувство собственного достоинства (чуждое малейшего желания хоть чуть-чуть потеснить, ущемить чужое достоинство), — эти абстрактные понятия приняли бы облик Марии Сергеевны Петровых.
…Так размышляет о своей поэтической судьбе, о своей жизни Мария Петровых: «Ни ахматовской кротости, ни цветаевской ярости — поначалу от робости, а позднее от старости. Не напрасно ли прожито столько лет в этой местности? Кто же все-таки, кто же ты? Отзовись из безвестности!..»
Кто же все-таки, кто же?.. Поэт — по самой своей глубинной сути. По складу своему. По ощущению и восприятию мира.
«Поэт —…человек, одаренный природой способностью чувствовать, сознавать поэзию и передавать ее словами, творить изящное…», — вот как пишет Вл. Даль в своем знаменитом словаре…
Мария Петровых одарена природой чувствовать и сознавать поэзию и передавать ее словами…
(Не о том же ли, в сущности, что и Вл. Даль, писала Марина Цветаева: «Равенство дара души и глагола — вот поэт».)
У М. С. Петровых абсолютный слух. Абсолютная зоркость. Чуткость. Совершенное чувство гармонии, чувство меры. Вкус. Чувство природы, слиянности с нею.
В ее стихах — предельная естественность, подлинность судьбы и голоса, огромный эмоциональный накал — и поразительная сдержанность в выражении, точность слова и лаконизм; отсюда, вероятно, такая пронзительная трепетность строк — бесстрашных, открытых, исполненных благородства и достоинства…
Таким стихам — в их безоглядности — чужд всякий намек на позу, на аффектацию. Они не нуждаются во внешних эффектах или в шаманстве: магия, заклинание заложены в них самих… Голос слышен ее — при том, что она никогда не форсирует звука…
По складу характера, по человеческой сущности, которая совершенно совпадает с ее поэтическим обликом, Марии Сергеевне Петровых присущ особый талант — талант дарения. Да, это талант, и нечастый: уметь дарить и испытывать радость от дарения. От самоотдачи. Это — о ней: цель творчества — самоотдача, а не шумиха, не успех… Она умеет слушать другого, вернее, выслушивать, понять и, обладая не менее редким даром сочувствия, может встать на место другого, понимая его и сострадая ему.
Поэтому так живо, подлинно и трепетно звучат ее переводы.
Ей свойствен истинный артистизм, дар проникновения в душу, в переживание другого, дар постижения и воспроизведения живого состояния души — перенесения этого состояния души из одного языка в другой, из одного бытия в другое… Труднее всего не нанести ущерба гармонии, магии стиха, внутренней, трудно уловимой мелодии…
Мария Сергеевна Петровых знает тайну гармонии.
Всегда, когда я читаю новый сборник поэта, которого знаю и люблю — я имею в виду переводной сборник, — я угадываю переводы М. Петровых сразу, безошибочно — и это не моя доблесть, а особенность голоса Марии Сергеевны, исполнительского ее мастерства.
Читая, например, переводы ее из лирики Маро Маркарян, просто физически ощущаю поразительную прозрачность, акварельность красок, всюду — воздух: осенний в листопад, весенний — перед грозой, и прозрачен он, воздух, и прозрачен лед, и прозрачны даже сумерки.
Вот одно короткое стихотворение из Маро Маркарян: