Выбрать главу

Вспоминаю Марию Сергеевну часто. Достаю с полки подаренный ею томик Лесьмяна — слышу голос:

Лесьмян — он по вертикали, — В глубь земли и в глубь небес…

Ее взгляд следит за мной с обложки новой книги «Предназначенье». В который раз открываю:

Мне слышится — кто-то у самого края Зовет меня. Кто-то зовет, умирая, А кто — я не знаю, не знаю, куда Бежать мне, но с кем-то, но где-то беда, И надо туда, я скорее, скорее — Быть может спасу, унесу, отогрею…

Левон Мкртчян. Поэт

Мария Петровых почти не печатала своих стихов. Но если писала (а писала она с конца двадцатых годов), то так, чтобы надолго, может быть, навсегда. О стихотворении Петровых «Назначь мне свиданье на этом свете…» Анна Ахматова сказала как о «шедевре лирики последних лет»[10]. Высоко ценил дарование М. Петровых Борис Пастернак[11]. Однако она, подобно тенелюбивому растению, всегда держалась не на виду, была равнодушна к шуму известности. Вера Звягинцева в своем посвящении ей пишет:

Покажись, безымянное чудо! Что ты там притаилась одна? Ты откуда такая, откуда, Что и слава тебе не нужна?!
… … … … … … … … … … … … … …
Но поет и поет невидимка, Не найти ее в частых кустах, Лишь дрожит паутинная дымка На рябиновых тонких ветвях.

Эти оценки очень интересны, хотя, может быть, не совсем правильно представлять одного поэта ссылками на других. Да и трудно писать после таких имен и оценок: начнешь искать эпитеты посильнее, что плохо само по себе и всегда нетактично по отношению к поэту, о котором пишешь…

В шесть лет Петровых сочинила четверостишие.

«Я восприняла это, — пишет она в одном из писем, — как чудо, и с тех пор все началось, и, мне кажется, мое отношение к возникновению стихов с тех пор не изменилось».

В середине двадцатых годов ученица восьмого класса М. Петровых посещала собрания Союза поэтов Ярославля (она родилась под Ярославлем, в Норском посаде), а вскоре была принята в Ярославское отделение Союза поэтов. Здесь же, на вечерах поэзии, она узнала о Мартиросе Сарьяне, об Армении.

«Одна из поэтесс — Маргарита Салова — влюблена была в искусство Сарьяна, много посвящала ему стихов, из которых помню только две строки:

Павлиньи тона осенние Звенят о тебе, Сарьян…

От нее я еще в школьном возрасте узнала о Сарьяне, и у меня защемило сердце даже от одних репродукций. Думала ли я тогда, что Армения станет моей пожизненной любовью и что мне выпадет счастье побывать в мастерской Сарьяна, познакомиться с этим гениальным художником, человеком исключительной духовной силы и красоты».

Окончив школу, Петровых поступает в Москве на Высшие литературные курсы. С 1934 года начинает переводить. Первая переводческая работа — стихи Переца Маркиша, затем лирика Молланепеса, сборник Саломеи Нерис, стихи армянских поэтов, поэма Тильвитиса «На земле литовской» и многое, многое другое. В зрелые годы М. Петровых переводила в основном славянских поэтов, преимущественно польских. Под ее редакцией в 1965 году вышел в свет прекрасный однотомник Юлиана Тувима.

Мария Петровых сделала многое, чтобы иноязычных поэтов донести до русского читателя. Однако ее собственных стихов читатель не знал.

Есть у Петровых стихи, относящиеся к ее сверстникам, поэтам близкого ей душевного строя, а может быть, и ей самой, ее судьбе:

Мы начинали без заглавий, Чтобы окончить без имен. Нам даже разговор о славе Казался жалок и смешон.
Я думаю о тех, которым Раздоры ль вечные с собой Иль нелюбовь к признаньям скорым Мешали овладеть судьбой…

Порой Мария Петровых пишет, что жизнь ей, может, и не удалась:

Ни ахматовской кротости, Ни цветаевской ярости — Поначалу от робости, А позднее от старости.
вернуться

10

«Вопросы литературы», 1965, № 4, с. 187.

вернуться

11

Об этом говорит, в частности, стихотворение поэта, опубликованное Р. Порманом в журнале «Русская литература», 1966, № 3, с. 194.