На лестничных пролетах было темнее, чем в коридоре, но ей хватало и этого света, чтобы видеть все четко. На полу первой лестничной площадки лежал разбитый вдребезги карманный фонарик, на первой ступеньке следующего пролета — старинный хронометр, на который Вепперс все время поглядывал в кабинете Хюэн. Она посмотрела вверх — увидела и услышала его в нескольких пролетах наверху.
Она добралась до коридора, в конце которого был выход наружу, и увидела его во дворике, пробегая мимо окон. Он затравленно оглядывался вокруг, потом устремился под главную арку. Он бежал не очень быстро, заметно прихрамывая.
Снаружи, преодолев сводчатый арочный проход, она остановилась, пораженная апокалиптическим размахом вихрей пламенного хаоса, подступавшего к дому. Порывистый ветер налетал отовсюду, завывал под перевернутым обгоревшим котелком небосвода, нес клубы дыма. Везде плясало пламя, яростно-подвижное, перескакивавшее с одного места на другое. В воздухе кружился горящий мусор, его было, наверно, не меньше, чем опадающей листвы в первую осеннюю бурю. Шок, настигший ее, был почти физическим; лицу стало жарко от дыхания вездесущего пламени, как от экваториального солнца, она замедлилась, побежала трусцой, не отдавая себе в этом отчета. Потом встряхнулась и огляделась.
На миг ей показалось, будто она его потеряла, потом она увидела, как он убегает к бывшему водяному лабиринту. Его силуэт четко обрисовался на фоне огня, она прицелилась в него и почти выстрелила, но потом решила, что не стоит тратить пулю: слишком далеко, револьвер ближнебойный, а стрелок из нее, прямо скажем, неважный. Оставалось восемь патронов.
Вниз по заросшему высокой травой бережку, потом с изрядным грохотом перелезть через забор, перехваченный железной цепью. Прячась под холмом так, чтобы из главного дома его было не увидать, пробежать по тропинке к воротам, за которыми начинается сеть соединяющих озерца и пруды каналов. Ворота, проклятые ворота, что, если они заперты, закрыты? Он увидел что-то перед собой, там сверкало пламя, и, подбежав поближе, обнаружил уткнувшийся носом в землю флайер, одну из приусадебных малолитражек; пропахав в земле длинную борозду, маленький аэролет врезался в забор и повалил его. Теперь участок ограждения лежал на земле сразу под смятым носом суденышка.
Он забрался на короткую переднюю утку[43] корабля, перепрыгнул через разломанный нос, ударился о землю, вскочил, побежал дальше, чертыхаясь, постанывая и прихрамывая, по внутренним дорожкам лабиринта между высокими арочными башенками и каналами. Сараи для стоянки боевых кораблей стояли на другом краю лабиринта, далеко от главного особняка, почти на опушке леса. Безумие, сущее безумие; что он делает? Проклятые сараи наверняка закрыты. Но, может, и нет; там часто крутятся люди, и он запланировал очередной морской бой на ближайшие несколько дней, так что инженеры и техники, еще не зная, что поместье обречено, трудились над кораблями, не покладая рук, тестировали их, готовили к сражению. Когда началась вся эта неразбериха, было еще далеко до ночи, пусть даже сейчас вокруг черным-черно, как в полночь. Когда начался хаос, день только-только клонился к вечеру; в сараях, вокруг них, в кораблях и на палубах были люди, и разве мыслимо, чтобы в начавшейся панике оружие и вообще все, что полагалось положить под замок, спрятали в нужное место? Вряд ли.
Вот видите? Его шальное предположение оказалось оправданным. Это нюх, чуйка, инстинкт, который принес ему столько денег. Умение найти нужное место и вовремя появиться там.
Он, а не проклятая свихнувшаяся шалава, которая гонится за ним с миниатюрной копией пороховой корабельной пушки, выйдет сухим из воды. Он выживет. Он победит. Потому что именно он — блядский победитель, ебать вашу мать, он триумфатор. У него долгая история успеха. Сучья пизда, если это и впрямь она, то однажды он ее уже убил. Как вам это понравится?
В тридцати метрах от него стало медленно валиться высоченное горящее дерево, уже наполовину подрубленное. На глаз оно достигало высоты многоэтажного дома. Дерево раздавило забор, покорежило и скрутило летучий контрфорс и, подняв бурю искр, плюхнулось в канал. Взвилось густое облако тлеющей золы и дымного пламени. Контрфорс, казалось, некоторое время колебался, потом медленно накренился и упал на истерзанное каменное ложе, по которому еще струилась вода. По каналу покатился вал пара. Теперь дорога в этом направлении оказалась перекрыта.