Неохотно отстранился, отодвинулся от меня, высвобождая из объятий.
— Черт, что это?
Тут всё…
Света… — несмело позвал.
(побледнел, похолодел;
пристальный взгляд в глаза)
Испуганно осмотрелась я по сторонам, ища проблему.
И вдруг пристыжено замерла.
— Ты… ты была девственницей?
…
(сомнения, эмоции, испуг)
Но правда, правда — очевидна.
— Да.
Глава Двадцать Восьмая
Жить без тебя не могла никогда
И выбирала я бег в никуда
Где-то давно все обиды и страх
Снова тону в твоих нежных руках
Быстро прошла эта странная дрожь
Капают слезы мои словно дождь
А я отдалась твоим нежным рукам
Больше тебя никому не отдам
Сойти с ума
От разлуки на час
Сойти с ума
Вспоминая о нас
Сойти с ума
Прикоснуться к губам
И прошептать:
"Я тебя не отдам"
Это день или ночь, но мне уже все равно
И пусть кто-то сказал, что это было давно
В горячем пульсе моем бьется имя твое
И все, что нужно мне — с тобой остаться вдвоем
"Сойти с ума", гр. "Рефлекс"
(Света/Юра)
Казалось, кто-то выключил свет в моей комнате, в моем мире. Оставив зажженной лишь одну свечу — единственный огонек, единственный смысл дрянной жизни.
Краски вокруг потускнели, размылись четкие линии в беспорядочный узор фронтолиз.
Ничего не осталось. Пропали звуки, запахи… Пропало всё… кроме этого человека. Самого дорогого… и самого важного.
Ничего больше, ничего… кроме родного голоса, сводящего с ума аромата,
нежного, беспечного тепла…
… и безумно красивых глаз.
И ничего уже нестрашно, ничего не жалко. ПУСТО вокруг и неинтересно.
Быть вместе. Каждую секунду, каждое мгновение… дотрагиваться, касаться… чувствовать друг друга — и больше ничего ненужно. Действительно, ни-че-го.
Весь мир вмиг сузился из бесконечного числа случаев и закономерностей, фактов, людей и предметов… в маленькую точку. Точку — имя которой…
моя половинка,
моя любовь,
жизнь…
смысл вдоха-выдоха.
Смысл счастья… и боли.
Имя которой — Юра.
… Имя которой — Света.
(Света)
Буквально десять минут бессмысленных скитаний по лесу (голова забита отнюдь не войнушкой)… и точный выстрел… вывел меня из "мучений".
Резкий разворот, благодарная улыбка — и пулей помчала на базу.
(Юра)
Словно сговорились — каждому что-то от меня нужно. То GPS-приемник барахлит, то у Дежурного радио сломалось — чини. То у треснутой каски наушники "вдруг" начали хрипеть.
В общем, не дают, не дают прохода…
Жадно всматриваюсь вдаль… на мою Киряеву.
Сидит в беседке, о чем-то шутит, разговаривает с девчонками… и лишь иногда бросает короткие взгляды на меня в ответ.
(Света)
Наконец-то все отстали от меня.
Тишина, и долгожданный покой.
Улеглась, улеглась на спину, раскинулась на столе, в беседке, руки в стороны…
… и отдалась воспоминаниям.
В голове, в сознании еще нет, нет полного понимания того, что произошло.
Обрывки, клочки эмоций, картинок, звуков… его слов.
Всё… как в тумане. И даже… иногда передергивает от мысли — что "то"… я выдумала;
причудилось, приснилось.
Правда? Ведь правда! Прошу, пусть будет правдой…
Навязчивый шелест травы…где-то сбоку, резкие, уверенные шаги по деревянным ступенькам.
И вдруг отозвался.
— Светуль, тебе плохо?
Нервно дернулась, обернулась.
— Привет, — взволновано прошептала. Милая, пристыженная улыбка мимо воли расплылась на губах — какое счастье его слышать, видеть… Быть рядом.
(несмело присел на лавочку)
— Свет, чего лежишь? Тебе плохо?
— Нет. Так… думаю кое о чем.
— Ясно, — смущенно улыбнулся.
Облокотился спиной на стол. Вид непринужденности, бессмысленный взгляд блуждает округ… теряясь в думах — тех, что уж слишком далеко, чтобы предугадать их суть.
— И где же крик? — наконец-то отозвалась я, ненавидя тишину. Ненавидя… миги, дурные, больные, пустые миги — без любимого звука, без родного, его голоса.
— А? Какой крик? — резко обернулся.
— Ну, мол, "я же проОосил ногами на лавочку не станОвиться!!"
Рассмеялся с моих кривляний, добродушно рассмеялся. Ласковый взгляд скользнул от глаз к губам… и замер.
— Ну, ты же не на лавочке сейчас, а на столе, — нехотя ответил, а мысли были явно не там, и о том.
— Ах, значит, на столе — можно? — пытаюсь поддерживать видимую, "дружескую" беседу.
А сама также… припала взглядом к губам — мечтая коснуться, ощутить их на вкус…
— Тебе — да.
Рассмеялась (невольно, стыдливо прикусив язык — поняв суть услышанного)
— Юр…
— Да? — и снова взгляд в глаза.
Какое же это безумное… сводящее с ума… желание слышать, видеть друг друга…
Желание поцеловать, обнять — почувствовать.
— А ты давно в этом "движении", Белого Фронта?
— Лет десять уже, — печально ответил (разочарованный темой…)
Милый, любимый мой… я бы рада только и говорить о том, как ты мне нужен, как не могу без тебя
— но сам же говорил, что так нельзя.
Нельзя.
Теперь, теперь и я… боюсь, УЖАСНО боюсь… всё это, НАС…. потерять.
Потерять.
(невольно рассмеялась)
— Юбилей, что ли?
— Почти, — угрюмо ухмыльнулся.
— Так, это сколько ж тебе лет?
— Двадцать пять будет зимой.
— Ох, так ты зимний? — наконец-то зарычал во мне интерес
(вмиг перевернулась на живот и спешно приблизилась к Юрчику, на расстояние волнения — не нарочно)
Улыбнулся. Пристыжено, смущенно отстранился немного — до "пионерского" приличия.
— Зимний.
— И какого числа?
— Так я тебе и сказал.
— Ну, Юр!!!
— Не скажу.
— Тогда я тебе свое — не скажу.
— 12 августа? Это ты мне не скажешь??
(и ехидно рассмеялся)
— Ах, так! — наигранно состроила злость, надулась, напыжилась, "гневно" сузив глаза. Резкий рывок — и, рассевшись на столе, кинулась колотить его по груди. — Вот так, так тебе! Всё мне расскажешь!!!