… будто кто выстрелил мне в мозг —
иголками слова…
… тысячью уколов,
острые осколки…
…разрезана душа
Бог мой!
(сорвалась планка)
Нервно вдруг заныла, завыла, запищала я от накала чувств, взрыва —
и… вытекающего облегчения
Резко дернулась — прилипла, впилась поцелуем ему в губы.
— Мальчик мой. Тимка мой…
(и снова целую)
Опешил, растерялся — боится даже дрогнуть под моим напором.
(а я всё притуляюсь, жадно притуляюсь к его груди, алчно упиваясь ароматом, ароматом такого дорогого мне человечка)
— Юля, — несмело позвал меня.
(приводя невольно в чувства, отрезвляя, возвращая на мгновение в реальность)
— И я люблю тебя, Тимка. Очень люблю.
И вовсе закляк. Застыл — пропала даже мелкая дрожь.
Шок прибил его гвоздями к полу…
Несмело вновь коснулась его уст своими губами
— Сладенький мой, любимый, — тихо шепчу… на грани бреда.
Еще мгновение — и удивленный взгляд спустился, коснулся моих глаз.
— Юленька, — вмиг крепко сжал меня за талию (наконец-то пришел в себя).
Резкий рывок — и усадил на стол, прижался всем телом к моему.
Взволнованно облизался — и тут же припал к моим губам,
еще, еще робкие касания —
и вдруг простые поцелуи, нежные ласки стали упорно сменяться шальной игрой страсти…
Движения, алчные, больные, безрассудные движения — зажать сильней струну на грифе — и тело уже не могло сопротивляться больной жажде, необузданному желанию, неразумному хотенью…
Вытолкать рассудок вон — и отдаться тяге…
Жаркими, страстными поцелуями от губ вдруг стал спускаться по шее моей к груди — застонала, запищала я от жидкого удовольствия, закипающего в крови…
Еще движение — и вдруг стал стягивать с меня куртку — поддалась.
…
(Бог мой, я сама себе сейчас не принадлежу… я — не я.
Юля! Одумайся…
что творишь?)
Жадно сжал мою грудь.
… руки, руки мои сами задвигались, едва осознанно, творя непоправимое…
Смелое, уверенное движение — жадно ухватилась Тиму за ремень и тут же его расстегнула.
момент — и Тимур стянул с меня майку,
… жадно впился губами в мою плоть, алчно втянув в себя сосок, облизал своим влажным языком и невольно сильно сжал губами…
… застонала, застонала я от больного прихода удовольствия…
(Боженька, что я творю? что? останови! останови меня! молю!)
Еще рывок и сняла, стащила с Тимура штаны — вмиг откинул меня на стол, давая и себе возможность освободить меня от одежды
(затарахтели какие-то стекляшки, разлился чай)
…. вновь притиснулись друг к другу, слились в объятиях…
Жадный, короткий поцелуй в губы.
Резкое движение — и вмиг ворвался в меня, ворвался, заставив неистово закричать…
… окончательно разломаны наши жизни напополам…
Страстные, больные, жадные движения, по пути, по нарастающей… от осколков рассудка до полного безумия…
— и не робость, и не спокойствие, не теплые чувства сейчас правили нами — жаркие, огненные потеки лавы по жилам. Дикий восторг, животная жажда поработила разум, застелив все черной пеленой экстаза…
Дрожу, дрожу от невероятного удовольствия… Дорожу в его объятиях, и невольно теряю сознание — на мгновения, на секунды… на вечность,
умираю
и снова возрождаюсь…
Врывается, врывается в меня…. нарушая все правила, жизненные принципы, каноны и устои.
Выпивает меня до дна, тут же даря себя взамен.
— а я не сопротивляюсь. Нет…
Лишь хочу еще,
Еще и еще…
…
Обнялись, обнялись — и замерли так, как два смертника перед казнью…
… тихий звон здравомыслия…
— И что теперь будет? — несмело прошептал Тим мне на ухо.
— Не знаю… и не хочу знать.
Не сейчас…
Короткий поцелуй в шею, и тут же уткнуться в это место своим носиком —
Бог мой, убей меня здесь и сейчас, потому что нет мне прощения…
Нет.
Глава Семьдесят Третья
(Юля)
И снова комната Киряевой. И снова мы втроем. Света. Лера… и я.
И снова молчание, короткие фразы и сорванные нервы.
— Юля, почему ты молчишь?
Что-то случилось?
Глубокий вдох — и…