Четыре трупа.
Четыре садилось внутрь — четыре и полегло здесь…
Рёв, крик, ужаааас разодрали мою грудь… мозг вскипел едкой кислотой, пуская больные пузыри.
Умерла…
Мою Шаен убили…
И неважно уже за что, кто… Я — ВИНОВАТА! Она мне доверилась — а я не смогла ее уберечь. НЕ СМОГЛА!!!
Рассудок поплыл, оставив в сознании лишь один факт: ЕЕ БОЛЬШЕ НЕТ.
Не знаю, почему меня несет к нему.
Или знаю?
Всё просто…
…мне больше не с кем это обсудить. МОЕ ГОРЕ ИЗЛИТЬ!
Не с кем, со знающим, понимающим, поделиться…
Ни для кого из близких мне людей, Шаен не была важна, ничего того, что вызвала у меня, не было в их сердцах
— обычный, простой, ничем не запоминающийся человек, такой же работник "Ириса", как и несколько сотен здесь, вот кем она им была…
А для меня — ДРУГ. Друг, коих оччччень мало…
… Тимур, я мчу к Тимуру выплакаться, излить душу
… и получить хоть капельку прощения за свою вину.
Знаю, понимаю! Я ничего не сделала такого, что могло бы вызвать ее разоблачение… или смерть.
Но от этого не легче. Не легче!
Все время кажется, что что-то я упустила, что могла что-то большее…
… могла этого не допустить.
Тимур
— он последняя связь, напоминание о ней.
Он единственный знал ее… так хорошо (да! мало — но… достаточно!!!)
чтобы запомнить навеки….
… иду, иду, иду к своему палачу и милостивцу за прощением, иду.
Робкий стук в дверь.
— Тим, к тебе можно?
— О, Лера? Да, конечно. А что там за кипишь наверху? А то… — криво улыбнулся, — я тут закрутился, все никак не выберусь разузнать.
— Так ты еще не слышал? — (глупый вопрос, но это максимум… на что я сейчас способна).
(вмиг стал серьезным Авдеев — волнение смело веселье)
Тяжело сглотнула я.
Глубокий вдох — но едва решилась издать звук, выдавить из себя жуткие слова, как вдруг рыкнула дверь.
Нарочно игнорирую. Не оборачиваюсь. Не реагирую. НЕ СЛЫШУ, в конце концов.
… отказываюсь отвлекаться сейчас на что-либо…
Взгляд упорно прикипел к Тиму.
— Шаен погибла.
… ее вертолет взорвали.
(и будто кто волной его окатил, будто кто жидким азотом обдал,
ужас вмиг вытиснул кровь из сосудов- посинел, побледнел Тимур, глаза округлились от шока)
(тяжело сглотнул;
взгляд невольно упал куда-то вниз, уткнулся в пол, бессмысленно теряясь в размышлениях)
Заблестели, заблестели глаза, и губы болезненно сжались, запрещая отчаянному стону вырваться наружу.
— Тим, она мертва… — казалось, это уже я прошептала себе — дабы втолковать, вдолбить, осознать наконец-то правду!
шаг ближе, несмело коснулась его плеча.
Вздрогнул, отпрянул в сторону.
Тут же выстрелил взглядом в глаза.
Слезы, слезы дрожали на его ресницах, боясь сорваться вниз.
— Я ее любил. Больше жизни любил…, - (тихий шепот, могильным голосом) —
ВСЕГДА любил…
и сейчас люблю…
Я не хотел признаваться… даже самому себе, что это так,
… что существую с тех пор…. как она ушла… лишь одной мечтой — увидеть ее снова, обнять…
Сбылось?
И что?
О ГОСПОДИ! она даже созналась мне в своих чувствах!!
Зачем они так со мной?
Эту ночь… эту ночь я провел с женщиной, которую боготворю…
И теперь… теперь — она мертва.
Застонала, запищала у дверях…
(резко обернулась я на звук)
— Юля? — только теперь мне дошло, кто это был, наш… невольный слушатель.
Глава Восемьдесят Четвертая
(Лера)
— Юля! Юленька! Подожди!
— Отвали от меня!! — нервно дернулась, вырывая свой локоть из моих рук. — Я не хочу с тобой разговаривать!
Рывок — и побежала прочь.
Замерла я.
(больно вдруг так стало в душе, запекло в груди, под сердцем…
меня, меня обвиняют в том, что я жалею, страдаю из-за гибели своего друга!!!
ДА ПРОПАДИ ВЫ ВСЕ ПРОПАДОМ… за такие слова…)
— Да!
Да, Юля!
Шаен мне была очень дорога! ОЧЕНЬ! — вдруг зарычала ей в спину.
(застыла та; резко обернулась…
… колкий взгляд в глаза, глотая слезы)