Ублюдки.
(и снова молчим)
— Ладно… Я могу идти? Или еще что есть ко мне?
— Свет. Если будут вопросы, сомнения, если захочешь с кем-то поговорить — то я здесь. Всегда. Хорошо?
— Хорошо, — неуверенно закивала.
Короткие шаги на выход — и скрылась за дверью.
— Свет!
— Светик!!! Ты как?
— Да всё отлично!
Разве что-то случилось?
… невольно встретились наши взгляды.
Мой и… Ленки.
Черт… Теперь я тебя понимаю, как никто другой.
Глава Тридцать Вторая
Ох, и больная неделя эта выдалась!
Черт подери!
Вместо того, чтобы помочь забыть… всё упорно мне напоминало о случившемся.
И даже те, беспечные часы… рядом с моим Юрочкой — сократили бездушно чуть ли не вдвое.
Вместо тира, вместо выстрелов (эмоциональной разрядки на мишенях) я вынуждена читать в библиотеке книги.
И какой идиот, пардон, интеллектуал, придумал эту политику?
К субботе…я была готова уже на стенку лезть, зубами грызть парту.
Браво, тренировок рукопашного боя не лишили…
… калеча своих подруг — я пыталась выбить из себя злость… и презрение.
Чертовая жизнь!
НЕНАВИЖУ!!!
Долго мы ходили вокруг да около…. но без этого разговора никуда.
Зачем столько недомолвок между нами? И ради чего?
— Юр… И что они теперь тебе сделают? Тот… все еще в коме.
— А ничего. Ничего — забудь. Не думай об этом.
— Я боюсь…
— Не стоит, слышишь, не стоит, — жадно прижал к своей груди, — Максимум — влепят мне условный, даже если сдохнет этот подонок… И что?
(противоречивые чувства, слишком противоречивые —
и жутко, и вроде бы… понятно и приемлемо…)
…
— Юр…
— Что?
— И ты ни капли не жалеешь о своем поступке? Да?
— Киряева! — раздраженно рявкнул, немного отстранил от себя — взгляд в глаза… — Я любого убью, кто попытается тебя тронуть. Ясно? — вполне серьезно прорычал, отчеканил слова.
Молчу…
(тяжело сглатываю едкую слюну)
… рада? Рада ли я такому ответу?
Не знаю…
Раньше была бы, была бы безумно счастлива слышать от своего любимого такие слова, СЛОВА…
Но смотреть факту в лицо — уж слишком страшно.
— Я люблю тебя, — вдруг несмело, едва слышно прошептал мне на ушко… и крепко сжал в своих объятиях. — Слишком люблю, чтобы трезво реагировать на угрозу в твою сторону. Я это понимаю и признаю…
Вот и всё… и весь ответ.
— И я люблю тебя….
мой Юрочка…
(прижалась, прижалась к его груди и замерла…)
Допустили. Меня допустили до ТБ.
Воскресенье. Турнир — и я еду вместе с группой.
— У второй команды нет одного бойца, а значит… и нам нужно кого уволить. Киряева, ты как? Посидишь на базе?
— Да. Конечно, — тихо скрипя зубами, прорычала я.
Это я пока злюсь, злюсь — что опять лишили меня возможности кого-то расстрелять.
Но быть рядом с Юрочкой — лучший подарок, лучшая замена… всех эмоциональных разрядок и порывов.
… прижаться к груди, утонуть с беспечных объятиях — и забыть все проблемы…, хотя бы на время.
— Юр, будешь чай? Я сделаю, пока вы с Лерой карту изучите.
— Лучше сиди рядом. Мне будет спокойнее.
— Юрочка, тут всего-то расстояния. И я быстро.
(сопит, злиться — но не перечит)
— Я мигом, мой мальчик.
— Юрий Дмитрииииевич, — раздался жалобный стон где-то за нашими спинами. Резкий разворот.
— Виола?
— Я больше не могу. Сильно живот болит.
Опешил, растерялся на миг.
— Ну, хорошо. Посиди. Сейчас дежурного врача вызову.
— Юр, давай я вместо нее пойду? Чего минусовать? Ведь нечестно! Это же Турнир, как-никак. Каждый боец важен.
— Света, нет, я тебя не отпущу.
— И долго так будет? на лаве запасных… Так или иначе, я снова буду бегать по этому лесу… и воевать с парнями, и с девчонками. Так что…
Сорвалась, сорвалась (не дожидаясь ответа). Быстрые шаги в дом — бегу по свои вещи.
— Я ее заменю.
— Света…
— И не спорь.
Прощальный взгляд на Филатова — и мышью в лес.
(Юра)