– Во-во! – закивал головой Эдик. – Они! Бомжи какие-то!
– Э, нет, – сказал Шлоссер, покачав головой, – не бомжи! Это домовые из пластмассового цеха. И много ты им проиграл?
– Сто штук баксов! – как на духу признался Эдик.
– Приличная сумма. А расписку давал?
– Давал!
– Плохо дело. Значит, придется отдавать…
– А если закосить?
– Карточный долг – дело серьезное, – заметил Шлоссер, – а заводские домовые – парни лихие. Им ведь закон не писан! Где хочешь достанут и с костями съедят.
– Как это? – не поверил Эдик. – Так не бывает!
– Ну не в буквальном смысле, конечно. Разорят. По миру пустят. Удачу отнимут, и вообще… Да у тебя ж деньги есть, отдай – и все дела.
– Сто тонн баксов! – ужаснулся Эдик – Откуда я их возьму?
– Ну не знаю, – пожал плечами Шлоссер. – Дело твое. Играть не надо было.
– Они меня заставили! – застонал Эдик. – Гипнозом, век свободы не видать!
– Это недоказуемо, – вмешался Евстигнеев. – И в конце концов, не так уж велика сумма. Ты здесь надолго? Ну так, может, повезет: клад найдешь! Здесь с древних времен кладов знаешь сколько зарыто? Не сосчитать!
– Ты человека с пути не сбивай! – строго сказал Шлоссер. Он внимательно посмотрел на Эдика и покачал головой. – Не видишь, парня всего трясет. Нака, хлебни! – И он протянул плоскую фляжку.
– Спирт? – с надеждой спросил Эдик.
– Ха! – сказал Шлоссер. – Буду я с собой спирт таскать! Тут кое-что получше. «Громовержец»! Настойка особого назначения. Пей, только дыхание держи.
Эдик выхватил из рук Шлоссера фляжку, в три глотка осушил ее… и тут же застыл как изваяние. Шлоссер взял у него фляжку.
– Ишь как забрало! – позавидовал Евстигнеев. – Помню, первый раз меня тоже хорошо проняло. Эй, расслабься! – Он ткнул пальцем окаменевшего Эдика.
– Ке-кере-ке-ке! – произнес Эдик, не разжимая челюстей.
Внезапно глаза его вспыхнули беловатым огнем, волосы под майкой зашевелились и встали дыбом, отчего шеф сразу потолстел. Попытались встать дыбом волосы и на голове, но, поскольку Эдик был брит наголо, зашевелились только корни волос, отчего по лысине пошли волны наподобие цунами.
– Привилось, – добродушно сказал Шлоссер, наблюдавший за Эдиком. – Сейчас отпустит…
И в самом деле. Через минуту Эдик расслабился и глубоко вздохнул.
– Вот это да! – сказал он. – Крепкая вещь! Забористая. Наверное, двойной перегонки?
– Ни капли спирта, – строго сказал Евстигнеев. – Чистое растительное сырье!
– Значит – дурь, – убежденно заявил Эдик. – Травка! Я так и подумал!
– Он решил, что это наркотик, – улыбнулся Шюссер.
– Вижу, – кивнул Евстигнеев и, повернувшись к Эдику, сказал: – Это не наркота. Это что-то вроде кофе или чая. Бодрит. Прочищает мозги. Тонизирует…
– Точняк! – воскликнул Эдик. – Все прочистило! Вместе с мозгами! Здорово-то как!
– Вот теперь ступай домой, – сказал Шлоссер, – и больше домовым не попадайся, не то совсем пропадешь.
– Мне не домой надо, – неожиданно вспомнил Эдик. – Я главного механика ищу.
– Главного механика? – переспросил Шлоссер. – Так это я! А что случилось? А… ты, наверное, по поводу вживления телевизионной аппаратуры в голову? Чтобы программы прямо в башку принимать? Это завтра.
– Нет! – тихо сказал Эдик. – У меня конфиденциальный разговор!
Шлоссер почесал затылок:
– Ненадолго? Время-то уже за полночь!
– Минут пятнадцать, – сказал Эдик. – Зуб даю!
– Ну хорошо, – кивнул Шлоссер, – пойдем ко мне.
Подойдя к дому, Шлоссер свистнул, и калитка немедленно распахнулась. На пороге стояло манекеноподобное существо и помахивало суковатой дубинкой.
– Гаврила слушайся! Гаврила открывай! Сахарок дай!
– Держи, – сказал Шлоссер, проходя во двор. Эдик ринулся следом. Гаврила с сомнением взвесил в руке дубину, но гостя пропустил.
Эдик зашарил глазами по двору и тут же обнаружил летающую тарелку. От аппарата исходило чуть заметное фиолетовое свечение.
– Не обращайте внимания, – сказал Шлоссер. – У меня здесь много всякого разного. Работа такая.
– Вижу! – кивнул Эдик, облизываясь длинным шершавым языком.
Шлоссер прошел на кухню. Эдик и Евстигнеев – вслед за ним.
– Синхронизатор перегрелся, – объявил Шлоссер, открывая какую-то дверь и громко щелкая невидимым прибором. – Вы как к радиации относитесь?
– Не знаю! – пожал плечами Эдик.
– Ну и хорошо. Ни к чему такие вещи знать, – обрадовался механик. – Меньше знаешь, крепче спишь. Скажи я вам, что вы хватанули супердозу, так вы потом и не заснете.
– А я что, хватанул? – побледнел Эдик, медленно поднимаясь со стула.
– Чепуха! – махнул рукой Шлоссер – «Громовержец» пил? Значит, все в порядке! Подумаешь, пятьдесят рентген!
– Скажите, а это много? – забеспокоился Эдик. – Я слышал, что радиация сказывается на мужском достоинстве!
– Сплетни, – лениво возразил Евстигнеев. – На мужском достоинстве сказывается женское непостоянство.
– Не понял? – сказал Эдик.
– Это сложный вопрос, – пояснил Евстигнеев, – сразу не разберешься.
– Радиация полезна, – вмешался Шлоссер, – она как фосфор. От нее организм светится. Получается экономия электроэнергии. Лампочки не надо.
– Ну в смысле экономии, это я согласен, – кивнул Эдик, – но здоровье-то портится!
– У современного человека, живущего в двадцать первом веке, не должно быть здоровья, – заявил Шлоссер. – Впрочем, и нездоровья тоже. Нужна функциональность!
– Это как у робота, что ли? – догадался Эдик.
– Правильно мыслишь! Какое у робота, к черту, здоровье? А живет себе и ни на что не жалуется, потому что болеть нечему.
Шлоссер снова прошел в подсобку. Через минуту оттуда донесся его недовольный голос:
– Все равно ускоритель греется, а выключать нельзя!
– Подай охлаждение, – предложил Евстигнеев.
– Точно! – обрадовался Шлоссер. – Тащи шланг!
Евстигнеев сбегал в сарай за шлангом, один конец надел на водопроводный кран, другой просунул в подсобку.
– Включай! – скомандовал Шлоссер.
Евстигнеев до отказа отвернул вентиль. Из шланга на пол начала капать вода. Евстигнеев залепил дырку пластырем и крикнул:
– Порядок!
– Сам вижу, что порядок, – проворчал Шлоссер, возвращаясь на кухню. – Вовремя мы с тобой – если бы ускоритель проработал всухую еще час, представляешь, что было бы?
– А что? – поинтересовался Эдик.
– Об этом лучше не распространяться, – скромно сказал Шлоссер, – одно скажу: нашей планете такие катаклизмы не нужны!
Эдик невольно поежился. «Точно – психи! – подумал он. – И правильно домовые сказали… Тьфу!» – Он некстати вспомнил домовых и схватился за голову.
– У вас что, эксперимент? – через минуту поинтересовался он.
– У меня там кухня, – сказал Шлоссер. – Ужин готовится. Рагу на быстрых нейтронах. Ты лучше скажи, чего я тебе понадобился?..
– А! Точно! – оживился Эдик, но тут же и погрустнел.
– Ну-ну?
– Я по личному вопросу… А курить у вас можно? – Эдик опасливо огляделся.
– Пожалуйста! – сказал Шлоссер. – Мне все равно. Меня уже давно ничего не берет.
– А радиация?
– Вот из-за радиации и не берет! – твердо заявил Шлоссер.
Он придвинул к Эдику банку из-под «Несквика». В банке лежал сгорбленный окурок с характерными следами кошачьего прикуса.
Эдик нервно чиркнул спичкой и глубоко затянулся.
– Дело в том, что…
Он не договорил. Откуда-то на стол запрыгнул здоровенный рыжий кот. Мазнув Эдика пушистым хвостом по лицу, он коготком извлек из пачки сигарету и хрипловатым голосом попросил:
– М-не… Позвольте прикурить!
– Йес! – неожиданно для самого себя произнес Эдик, не сводя с кота глаз. – Я все понял. Это тоже – радиация.
– Какая тебе, к черту, радиация? – обиделся Антуан. – Разуй глаза, я конкретный пацан!
– Ты? Пацан? – удивился Эдик, не замечая, что Шлоссер и Евстигнеев давятся от хохота.
– А что, незаметно? – ехидно осведомился кот.