Солнечный зайчик скользнул по шторе, попытался отодвинуть ее в сторону и не смог. Тогда он переметнулся на подушку и стал подбираться к Костиному уху. На мгновение Косте показалось, что это Горыныч пытается сообщить ему что-то по секрету. Он вяло отмахнулся и открыл глаза. В сенях сдержанно звякнули ведра, кто-то тихонько замурлыкал себе под нос. Будильник показывал семь часов, и струганые половицы у порога дышали рассыпчатым теплом утреннего золота.
«Пора вставать, – подумал Костя с неохотой. – Сейчас я досчитаю до семи и – подъем!..»
Он сосчитал до трех и снова заснул, но через несколько минут в дверь просунулась лохматая голова лешего и, широко улыбнувшись, произнесла:
– Вставай, служивый! Я вот тут тебе колодезной водички спроворил, умыться там, чайку попить… А не хочешь вставать, так и лежи… Молодым, говорят, спать полезно.
Костя вскочил и заметался по комнате.
– Я сейчас, сейчас!
Наконец он натянул спортивные брюки и кеды, умылся и поставил чайник.
– Ну зачем вы беспокоитесь? – бормотал он, посматривая на полные ведра. – Неудобно, честное слово! Я бы сам принес.
– А мне все равно делать было нечего, – развел руками Леший и по-ленински, с прищуром, улыбнулся. Эта многоцелевая улыбка была Косте уже знакома, и он понял, что старик пришел с просьбой.
– Ну вот я и решил, – продолжил Леша, – чем дурью маяться, взять да нужное дело сделать. А к тебе, Костянтин, по большой нужде пришел.
– Чего? – удивился Костя. – А-а-а… Нет проблем! Ты же знаешь, туалет во дворе.
– Не о той нужде я печалюсь, о какой ты подумал! – обиделся Леший. – Той у меня уж лет сто не было… А есть нужда превеликая и просьба всепокорнейшая! Я ведь, старый дурень, лабораторный халат свой в пяти местах прожег! – с этими словами он развернул невесть откуда взявшийся уборщицкий халат.
Был тот халат затрепанным и уже не синим, а серым, и посередине зияла огромная прожженная дыра, окруженная целым созвездием дыр поменьше.
– Сидел, понимаешь, варил зелье, да и задремал. А тут головешка возьми и стрельни! Как сам-то не сгорел? Спасибо Лешачихе, вовремя в котел макнула!
– Так там же кипяток был! – ужаснулся Костя. – Зелье к тому же!
– Да, подварило малость, – кивнул Леший, – ну да я ведь привычный. Меня при Ваське Шуйском два часа в масле варили, так то побольнее было!
– А как же тебя отпустили? – заинтересовался Костя.
– Да я сам утек, – весело улыбнулся Леша и заговорщицки подмигнул. – Палачи-то, пока меня варили, притомились да задремали. Ну я и ушел. А теперь вот сам стал задремывать. Да… – Тут Алексей погрустнел и вздохнул. – Так я чего? Может, у тебя того?..
– Что – того? – не понял Костя.
– Того-сего! – пояснил Леши. – Может, говорю, завалялся халатишко какой? А то ведь Лешачиха меня облает и заест, сам знаешь!
Костя почесал в затылке:
– Да… Дела! А лес не спалишь со своими кострами?
– Так у меня ж костер-то непростой, а заговоренный, – пояснил Леший. – Шаг вправо, шаг влево – и само все гаснет. Ну так нету, значит?
– Найдем, – пообещал Костя и полез в темнушку – темную кладовую.
Через секунду Леший услышал звонкое «Бамм!», и показался Костя, потиравший ладонью лоб.
– Прошу прощения, мой благородный друг! – послышался бочковой голос Рыцаря Замшелого Образа. – Сэр Костя! Надеюсь, ты не сильно стукнулся о мои доспехи?
– Пустяки! – пробормотал Костя, с любопытством разглядывая искры, которые все еще продолжали сыпаться у него из глаз. – А почему ты не на посту?
– А я все время на посту! – соврал рыцарь. – Всего лишь на минутку забежал погреться. Утром сильный был мороз, до животиков промерз!
Костя внимательно посмотрел на сэра Жору и покачал головой.
– Тебе поменьше надо общаться с Горынычем, – сказал он и снова заглянул в темнушку. – Так я и думал! – Костя пролистал толстенный «Плейбой» и бросил его на полку. – Сэр Жора!
– Я весь внимание! – вытянулся рыцарь.
– Два наряда вне очереди!
– Есть два наряда! А… где их получить?
Костя вздохнул:
– Это значит, что ты два дня чистишь свои латы, да так, чтобы как зеркало блестели! И еще – подметешь пол и нарубишь дрова!
Выпроводив рыцаря на улицу, он извлек из своего запаса два новых халата и протянул их Лешему, поинтересовавшись:
– А что за зелье ты варил? Небось приворотное?
– Пройденный этап! – оживился старик. – Этим пускай молодухи балуются, а у меня зелье нынче особое, от-ворот-поворотное!
– Это чтобы гостей незваных с порога прогонять? – засмеялся Костя.
Леша поскреб затылок:
– А хошь бы и так! Нынче вон времена лихие, иной гость хуже разбойника! Или вот, к примеру, таракан. Ни за что от соседа к тебе не прибежит, если ты этим зельем покропишь. Страх невозможный в ем просыпается!
– Здорово, – сказал Костя. – Так ты можешь на этом деле разбогатеть!
– Куды там! – отмахнулся Леший и тут же шепотом добавил: – На компьютер бы скопить! Уж больно мне в ходилки-трещалки играть нравится! Или Плей-Стейшн там…
Костя сполоснул сковородку и налил в нее масла.
– Как насчет яичницы? – предложил он.
– Благодарствуйте, – заторопился Леший. – Я с утра еловых шишек пожевамши. Мне барская пища не впрок!
Он постоял еще минуту, словно раздумывая, сказать или нет, и наконец решился:
– Говорят, у Алениного омута какие-то чудеса происходят. Сам-то я там не был, а вот Степанидовна наведывалась и вся не в себе.
– У Алениного омута? – удивился Костя. – Так я ж вчера там был, ничего особенного не заметил.
– То вчера, а то сегодня, – многозначительно заметил Леша. – У нас, милок, время безразмерное. А чудеса тоже разные бывают, у меня вон недавно валенки сперли. Только отвернулся, а их и нет! Вот это чудеса так чудеса! А ты говоришь – вчера. Тут каждую секунду учудить могут.
Он потоптался еще немного, неуклюже попрощался и сгинул, словно его и не было. Только воздух с тихим хлопком сошелся на том месте, откуда телепортировался Леший.
И только Костя едва не пролил чай. Все-таки в желании быть оригинальным Леша явно перебарщивал.
Костя подцепил на вилку кусок яичницы, как дверь скрипнула, и на кухню бесцеремонно вошла Яга.
– А я иду и думаю: может, ты еще спишь? А ты не спишь, оказывается! А я и не спешу, думаю, что спишь. А подхожу ближе, нет, вижу, не спишь! – Она втянула воздух длинным крючковатым носом, и жесткие волосинки на его кончике задвигались сами собой.
– Никак Лексей был?
– Был, – сказал Костя, – я ему новый халат дал. Старый он прожег, от-ворот-поворотное зелье варил.
– Знаю, – кивнула Яга, – все чудит! Хочет этим зельем весь лес окропить, чтобы, значит, никто войти не мог.
– Ну это же безобразие! – возмутился Костя.
– Вот и я про то. Где, говорю, демократия? Замшелый крепостник этот Леша. Сидит в своем болоте, оккупант, и никого пущать не хочет! Ну да я о другом. Бежать надоть – тут у нас такое творится! – Яга закатила белесые глаза. – Так что собирайся. Сам все увидишь.
Костя кое-как проглотил завтрак и выскочил из избы вслед за Степанидовной.
– Садись-ка на меня верхом, – скомандовала она. – Глядишь, все быстрее будет, я хоть и старая, да не всякий конь за мной угонится!
– Ну что вы, – отшатнулся Костя, – тут же недалеко. Я бегом, вместо зарядки.
– Это хорошо, – похвалила старуха, – я вот тоже люблю пробежаться поутру. Вот пробежалась сегодни и увидела!
Бабка припустила вперед, Костя за ней. И хотя он бежал довольно быстро, а бабка вроде бы семенила нога за ногу, тем не менее она несколько раз останавливалась, чтобы подождать молодого лесника.
Минут через пятнадцать Костя взбежал на холм, и лес расступился, открывая излучину реки и пойму на другом берегу. Справа темнела тихая заводь – Аленин омут.
По слухам, в незапамятные времена именно здесь сидела сестрица Аленушка и напряженно размышляла, как выручить братца Иванушку, который был активно глуп, жаден до развлечений и задал своей сестренке трудноразрешимую задачу.