Антуана снаряжали в дозор добрых полчаса. Он капризничал, требовал колбасы и рыбы и долго вертелся перед зеркалом, представляя себя Джеймсом Бондом. Наконец кот ушел, и друзья вздохнули свободно.
– Да! – сказал Костя, наливая новую чашку чая. – Твоя идея с сосной – хорошая. Но у меня встречная мысль. Что, если скрестить яблоню с лесным орехом? Что получится? – Он хитро прищурился и глянул на Евстигнеева.
– Кокос! – воскликнул Евстигнеев. – Честное слово – кокос! Утрем нос селекционерам!
– И вообще… с яблоней можно скрестить рябину. Кому нужна рябина? А вот если яблоки будут расти кистями…
Тут оба друга замолчали, пораженные открывающимися перспективами. В этом блаженном состоянии их и застала Яга Степанидовна. Она вошла как всегда не постучавшись, и Евстигнеев при виде нее от неожиданности едва не сполз со стула.
– Костянтин! Вовремя я тебя застала! У нас ЧП!
– В смысле – частное предприятие? – уточнил Евстигнеев, с трудом преодолевая охватившее его странное обалдение.
– Тьфу на тебя! – воскликнула бабка. – Чаво мирных людей пугаешь? ЧП – это чрезвычайное происшествие, ясно? Погоди-ка… – Тут она посмотрела на Евстигнеева, как доктор на пациента: с нехорошим подозрением. Евстигнеев замер.
– Чаво это вы такие обдолбанные? Али съели не то? Вижу! Вижу яйца старые, сальмонеллезныя! Стало быть, скоро не так запрыгаете!
– Как сальмонеллезные? – испугались друзья. – Не может быть!
– Может… не может… Нат-ко съешьте скорей по пирожку, они у меня противояичные! Я как знала, с собой прихватила. Только уж не спрашивайте с чем.
– Что с чем? – переспросил Костя, лихорадочно прожевывая пирожок.
– С чем пирожки, – пояснила старуха, – а то испугаисси!
– Не испугаемся, – пообещал Евстигнеев.
– Тогда скажу… – Бабка самодовольно потупила взор. – А может, догадаетесь?
– С мясом! – сказал Евстигнеев, облизывая пальцы.
– Правильно! – обрадовалась бабка. – С прусаками печеными в ступе толченными!
– С та… – Костя остановился, переводя дух.
Яга смотрела на него, ласково кивая головой.
– Ра… – еще тише продолжил он.
– Канами! – бодро закончила бабка. – С ними, полезными! Я у печки свод медом смазала, а когда прусаки на сладкое-то полезли да увязли, слегка ее и протопила! Уж как они спеклись, как прожарились! И мне хорошо, и вам спасение. А, вишь, уже и действует!
– В смысле? – обалдело спросил Евстигнеев, с каждым словом выдыхая клубы сизого дыма.
– Ужель сам не видишь? Вон, вся хворь выгорает! Как прет! Кто ж вас такими ядреными яйцами накормил?
– Люська-насос! – простонал Евстигнеев. – Ну я ей покажу!
– Вот уж чего не надо, того не надо, – строго сказала Яга. – Ты-то ей просто покажешь, а ну как ей понравится?
– Да я не в том смысле!
– Да хошь бы и так, – хитро прищурилась бабка, – смысл-то он ведь поворотный!
Наконец, когда хворь окончательно выгорела, Костя открыл окна, чтобы проветрить дом. Едкая гарь неохотно выползала из кухни, норовя залезть под шкафы, спрятаться в углах и за печкой, но Яга прочитала заклинание, и помещение моментально проветрилось.
– Ну вот, а теперь я вас обрадую, – сказала бабка многозначительно, но Евстигнеев, привыкший мыслить конкретно, ее перебил:
– Ближе к делу, товарищ Степанидовна. Что случилось?
«Товарищ Степанидовна» вздрогнула, как от удара током, и неожиданно расцвела:
– Полный кошмар! Как есть ужас! Страхотища!
– Конкретнее, – попросил Костя, чувствуя, что начинает волноваться.
– Да уж куда конкретнее – дракон сбег!
– Какой дракон? – удивился Костя. – Неужели Горыныч?
– Да Горынушка разве дракон? – всплеснула руками бабка. – Он уж давно окультуренный и присмиревший. Непротивленец! Сбег-то кощеевский, тот, что динамо крутит. Старый дурень выпустил его по травке попастись, а сам умотал куда-то. Ну а дракон – в бега! Боюсь, наделает дел, ох наделает!
Косте представился дракон, свободно разгуливающий по селу, и он похолодел.
– А он что? Кусается небось? – спросил Евстигнеев.
Бабка махнула рукой:
– И не говори! Не токмо кусается, а жреть все что ни попадя!
– Так он вроде травоядный, – сказал Костя.
– Знамо что травоядный. Дак ведь если курица подвернется али свинья какая, разве ж он удержится? Столько лет на диете! А тут мясо бегает… Знамо что сожреть!
– А если… – со страхом предположил Костя.
– Сожреть! – энергично закивала бабка. – Потому и прибежала. Ловить оглоеда нужно! Глядишь, всем миром и оприходуем.
– А Кощей где? – возмутился Евстигнеев. – Почему не ловит?
– Говорю же, подался куда-то, – сказала Яга, нетерпеливо пожав плечами. – А потом, ведь если эта скотина почует хозяина, то с перепугу такого натворит!
– Все верно, – сказал Евстигнеев. – Кончать с этим делом надо. Бежим к Шлоссеру! Этого зверя лучше всего искать с воздуха. Пусть летающий «Запорожец» заводит, сверху мы дракона враз накроем!
Эта мысль показалась друзьям настолько очевидной, что они тут же бросились к главному механику.
Шлоссер угрюмо сидел за столом в своем кабинете и ковырял авторучкой в ухе. Вид у него был сосредоточенный и сердитый.
– Ты чего это вытворяешь? – удивился Евстигнеев. – Детство вспомнил, без уха решил остаться?
– Что? – переспросил Семеныч, поднося ладонь к другому уху.
Евстигнеев постучал пальцем по лбу.
– А-а! – обрадовался Шлоссер. – Понял! Погоди.
Он как-то особенно свирепо завертел авторучкой вухе, послышался хруст… Костя невольно зажмурился, а когда раскрыл глаза, Шлоссер уже рассматривал нечто маленькое и черненькое, отдаленно напоминавшее клопа.
Яга Степанидовна ойкнула, Евстигнеев попятился, а Семеныч с победным видом положил предмет на стол и облегченно улыбнулся.
– Вот теперь порядок, – сказал он.
– Какой порядок? – рассердился Евстигнеев. – Что это у тебя за дрянь в ухе?
– Похожа на клопа, – сказал Костя.
– Это и есть клоп, – кивнул Шлоссер, – только электронный. Тут чудная история. Я, понимаешь, с вечера почувствовал, что с ухом что-то не то. Слышно плохо, но временами прорываются какие-то голоса, как в радио! Ну я сразу смекнул, что тут нечисто. Одного понять не могу: кто мне ухитрился в ухо засунуть подслушивающий прибор?
– А! Понял, – сказал Евстигнеев, – за тобой шпионят!
– Еще как, – сказал Семеныч, – если в ухо «клопа» засунули! Умельцы, видать!
– Тут без колдовства не обошлось, – сурово сказала Яга. – Чтобы живому человеку такие страсти в нутро совать!
– Ладно, – отмахнулся Шлоссер, – разберемся. Промышленный шпионаж – это сейчас модно. А эту штуку надо в туалет выбросить, пусть там записывает.
– Точно, – хохотнул Евстигнеев, и тут же посерьезнел. – Мы к тебе по делу. Кощеевский дракон сбежал.
– Ага! – сказал Шлоссер. – Только я – пас. У меня план горит. Вот вам ключи, берите машину и ищите. Да, чуть не забыл. При входе на территорию пароль – «Гаврила».
Костя и Евстигнеев подходили к дому Шлоссера. За ними не спеша семенила Степанидовна. Она все никак не могла взять в толк, что же за штуку вытащил из себя главный механик и не превращается ли он потихоньку в механического мужика? И тут их окликнули:
– Эй, ты!
Костя обернулся. У забора стояли четверо. Один из них, с удивительно длинной жилистой шеей, губами обирал с веток спеющую вишню. Впереди всех стоял толстяк с бритой, странно сморщенной головой.
– Во-первых, попросил бы не тыкать, – сказал Костя, подходя ближе, – вы не в своем зверинце, здесь будьте добры уважать закон и правила!
Высказав эту в общем-то нехитрую мысль, Костя принялся буравить взглядом толстяка.
– Уроки малолеткам в школе читай, – скривился Элик, – а мы чего хотим, то и делаем, вкурил? Ты, гад, еще вчера меня притомил!
Между тем Яга Степанидовна подошла ближе. Она глянула на братков и неожиданно обрадовалась:
– Вот вы где, голубчики! Вас-то мне и надо!