— Ты будешь петь что-то оскорбительное? — пришло ему в голову логичное объяснение всего происходящего.
— Ну зачем ты так! — укорил Тополь. — Нет. Я тебе зла не желаю. Ты ведь мне ничего плохого не сделал.
— Ладно, я подумаю, — коротко бросил он. — А сейчас проваливай уже. Я хочу спать.
— Я буду ждать тебя, Чертик! — воскликнул Тополь и, резко повернувшись, побежал через площадь.
— Эй, стой! — остановил его окрик заключенного.
Тополь обернулся.
— Откуда ты меня знаешь? — хмуро спросил окрещенный Чертиком.
Юноша улыбнулся, сделал какой-то странный жест рукой — словно бы провел дугу из макушки своей головы, — и был таков. Даже охранник, внимательно наблюдающий за развитием событий, удивился такой скорости беглеца.
— Ненормальный какой-то, — проворчал себе под нос заключенный.
Оставшись, наконец, в жалком подобии одиночества, он закрыл глаза.
— Мальчишка прав, — увидев, что нашумевший убийца умеет быть вполне мирным, осмелел охранник. — Будут настаивать.
Но разрушить иллюзию уединения ему не удалось. Заключенный предпочел его не услышать.
Он погрузился в свои мысли, размышляя о необычном посетителе. Действительно ли странный парень признал в нем старого знакомого? «С такими мозгами мог десять раз перепутать», — мрачно решил про себя заключенный. Но некто Тополь все равно никак не желал оставлять его разум.
Приговоренный попытался вспомнить, знал ли он его прежде. Нет, в последние годы такого фрукта ему точно не попадалось — уж он бы непременно запомнил, такие чудаки забываются с трудом. Да и провел он большую часть своей сознательной жизни в одиночестве. Только местные проходимцы порой завлекали его в свои темные компании. Ему они не нравились, но их явно привлекал его устрашающий вид. Они искали защиты от таких же проходимцев, и он никогда не мог отказать, хотя неизменно спешил уйти. Должно быть, из-за этого все и обернулось таким вот образом.
Но среди подобных людей светловолосые юнцы с широченной улыбкой ему не встречались. Может, дело было раньше? Возможно, они были знакомы в детстве? Он приложил все усилия, чтобы вспомнить те времена, когда был ребенком. Но, как он ни старался, ничего толком не вспомнилось. Только неизменный свет перед глазами, выхватывающий из темноты высокую траву окрестных полей. В высшей степени странное и бесполезное воспоминание. Но радостное «Чертик!» Тополя почему-то так хорошо с ним вязалось — точь-в-точь такое же странное и бесполезное явление… Как жаль, что он не остался таким вот ребенком, у которого и вспомнить себя толком не выходит. Ну почему все дошло до такого? Почему жизнь не вышла светлой и правильной?
В какой-то момент он и впрямь заблудился. По каким-то причинам все пошло не так, как могло пойти. Заблудился…
Солнце продолжало палить до самого вечера. Лишь к сумеркам оно сжалилось над окружающими, и, напоследок поливая землю багровыми лучами, даровало робкое тепло взамен беспощадной жары. Люди, однако, не спешили показываться на улице. Они успели до поры до времени позабыть о таком будоражащем событии, как поимка опасного убийцы, и усиленно готовились к предстоящему празднику. Наряжались простые жители, высыпались перед торжеством маленькие дети, готовились к выступлениям артисты и просто те, кому хотелось этим вечером отличиться. На площади начались серьезные приготовления — ее полили водой, основательно прибив пыль, и с впечатляющей скоростью стали сколачивать уже готовые части большой сцены. Начинали тащить свой товар многочисленные торговцы, ничуть не расстраиваясь, что сегодня им придется раздавать апельсины, персики, хлеб, вино и сладости совершенно бесплатно. Наученные опытом скупцы уже давно приспособились обходить это условие. Они с нетерпением ждали праздника и, конечно, немалой прибыли. От некогда сердечного, полного людской доброты праздника только и осталось, что музыка и песни, да всеобщая радость от них.
Клетки с заключенными отодвинули подальше — все равно следующим утром им предстояло опустеть. Запертые реагировали на всеобщую возню кто как. Один весь извелся от тоски, другой сидел в глубокой задумчивости и время от времени чему-то ухмылялся — у него разве что не на лбу было написано, что он планирует побег при первой же возможности. А возможности, когда их выведут из клеток полюбоваться на праздник, уж конечно, будут!
Один Чертик не обращал ни на что внимания. Он все лежал на спине и смотрел в потолок, размышляя, почему он вдруг стал Чертиком, и как с этим связан постоянный свет перед глазами — единственное воспоминание детства.