====== Глава 1. Другой министр ======
Приближалась полночь.
Эдвард Каллаган снял очки в грубой оправе, помассировал уставшие глаза и, надев снова очки, вернулся к изучению бумаг. Сосредоточиться на пестрящей выжимками из законов и ссылками на архивные документы сводке аналитиков становилось сложновато. А ведь к завтрашнему выступлению перед прессой требовалось хорошенько подготовиться, да и зря, что ли, он так гнал аудиторский доклад, чтобы сейчас просто так сдаться? Нет уж. Он перевернул страницу, увидел, как много еще осталось, и бросил безнадежные попытки вникнуть в содержание.
Ещё этот кошмарный инцидент в начальной школе Данблейна. Ну что за психопат станет расстреливать детей? И почему все эти ужасы обрушились именно на голову Каллагану? Почти полгода прошло, а люди никак не успокоятся. Теперь приходится как-то с этим разбираться и успокаивать бушующую прессу(1).
Всё же чашечка кофе была бы не лишней.
Премьер-министр неторопливо разогнулся в своём кресле, потянулся и, закинув руки за голову, обвел тоскливым взором кабинет. За окном был слышен гул улицы и шум машин. Лондон не спал даже в полночь. Звуки стали тише, но ощущения покоя это не принесло.
«Уехать бы в горы, — мечтательно подумал Эдвард. — Недельки на две».
Он поднялся на ноги, собираясь прогуляться до комнаты отдыха. Конечно, можно было бы попросить своего секретаря, чтобы тот принёс кофе в кабинет, но Эдварду так опостылела эта комната, что он махнул рукой на условности. К тому же, кому какое дело, что творится на Даунинг-стрит 10 в двадцать минут первого ночи?
В этот поздний час рабочий кабинет Каллагана был погружен в полумрак, поэтому стоящую в тени высокую фигуру, с ног до головы укутанную в черный балахон, он заметил не сразу, и лишь когда незнакомец выступил в круг желтого света, что отбрасывала на пол настольная лампа, премьер-министр вздрогнул и остановился.
— Кто здесь? — напряженно спросил он, чувствуя, как ускоряется собственное сердцебиение.
— Не нужно так волноваться, достопочтенный первый лорд казначейства, — промурлыкал человек, улыбаясь от уха до уха, — мы же не хотим устроить вам преждевременный инфаркт, хм?
— Кто вы такой? — Каллаган рассматривал худое бледное лицо мужчины, неровную чёлку, спадающую на высокий лоб и горящие восторгом и предвкушением тёмные, а при таком освещении практически чёрные глаза, и нервничал всё больше. — Как вы сюда попали?
— О, я совершенно никто, — продолжая широко улыбаться, сказал мужчина. — Меня, можно сказать, здесь даже нет. Но. То, что я расскажу вам, может оказаться весьма полезным. Прошу, — он широким жестом указал на рабочее кресло Каллагана, — присаживайтесь.
Премьер в легком раздражении скривил губы. Незнакомец вел себя так, словно это был его кабинет!
— Что за наглость?! — рявкнул он. — Вы либо объяснитесь, либо я…
Незнакомец закатил глаза.
— Какие же вы, людишки, скучные, — он устало помассировал переносицу и коротко глянул на Эдварда: — Вы не слышали меня? Я сказал, СЯДЬТЕ!
Последнее слово грохотом разнеслось по кабинету, эхом отражаясь от стен. Каллагана отбросило назад и, пролетев полкомнаты, он рухнул на ковер. От удара перехватило дыхание и в груди волнами начала расползаться боль. Министр болезненно застонал и, перевернувшись на бок, уперся локтем в пол, пытаясь восстановить дыхание и избавиться от черных точек, что плясали перед глазами. Наконец, он с ужасом осознал, что за гость явился в его резиденцию в такой поздний час. Очень медленно он поднял голову, снова встречаясь взглядом с незнакомцем.
О существовании скрытого мира, который населяли колдуны и ведьмы, Эдвард узнал в первый его вечер в должности премьер-министра. Он помнил это, как будто все случилось вчера, и знал, что воспоминание будет преследовать его до смертного часа.
Он стоял тогда один в этом же самом кабинете и наслаждался триумфом, к которому шел столько лет, как вдруг за спиной раздалось тихое покашливание, а после с ним заговорил один из портретов на стене, объявив, что к нему сейчас явится для знакомства министр магии.
Естественно, Эдвард решил, что сошел с ума, не выдержав долгой и напряженной предвыборной кампании. Говорящий портрет привел его в ужас, но это было ничто по сравнению с ощущениями, которые он испытал, когда из камина выскочил некто, назвавшийся Корнелиусом Фаджем, и пожал ему руку. Премьер-министр не вымолвил ни слова, пока Фадж любезно объяснял ему, что на свете до сих пор тайно живут волшебники и волшебницы, и заверял, что о них совершенно не нужно беспокоиться, поскольку Министерство магии полностью берет на себя ответственность за волшебное сообщество и строго следит, чтобы немагическое население ни в коем случае не прознало о его существовании. Фадж сказал, что это весьма трудная работа, охватывающая самые разнообразные вопросы от ограничений при полетах на метле до контроля численности популяции драконов (премьер-министр хорошо помнил, как при этих словах ухватился за край стола, чтобы не упасть). Затем Фадж отечески потрепал онемевшего премьер-министра по плечу.
— Ни о чем не тревожьтесь, — сказал он. — Скорее всего, вы меня больше никогда не увидите. Я побеспокою вас только в том случае, если на нашей стороне произойдет нечто действительно серьезное, нечто такое, что может повлиять на жизнь магглов… я хочу сказать — немагического населения. В остальное же время наш принцип: живи и дай жить другим. Должен сказать, вы восприняли встречу со мной значительно лучше, чем ваш предшественник. Он пытался выбросить меня из окна, приняв за розыгрыш, подстроенный оппозицией.
Тут к Каллагану наконец вернулся дар речи.
— Так, значит… вы — не розыгрыш?
Это была его последняя, отчаянная надежда.
— Нет, — мягко сказал Фадж — К сожалению, нет. Вот, смотрите.
И он превратил чайную чашку в тушканчика.
— Но, — задохнулся премьер-министр, глядя, как тушканчик обгрызает уголок его будущей речи, — почему… почему никто мне не сказал…
— Министр магии показывается только действующему маггловскому премьер-министру, — сказал Фадж, убирая за пазуху волшебную палочку. — Мы считаем, что так надежнее с точки зрения секретности.
— Но тогда, — жалобно проблеял премьер-министр, — почему прежний премьер не предупредил меня…
На это Фадж откровенно расхохотался:
— Дорогой мой премьер-министр, а разве вы сами когда-нибудь кому-нибудь об этом расскажете?
Все еще продолжая посмеиваться, Фадж бросил в очаг щепотку какого-то порошка, шагнул в изумрудно-зеленое пламя и исчез. Эдвард стоял столбом, сознавая, что никогда, ни одной живой душе не отважится проронить хоть слово об этой встрече, потому что — кто ж ему поверит?
Он долго не мог оправиться от потрясения. Поначалу пытался убедить себя, что Фадж на самом деле всего лишь галлюцинация, вызванная недосыпом, накопившимся за время трудной предвыборной кампании. В тщетной попытке избавиться от любых напоминаний об этой неприятной встрече он подарил тушканчика племяннице, которая пришла от зверюшки в полный восторг, а затем приказал своему личному секретарю убрать из помещения портрет безобразного человечка, возвестившего о прибытии Фаджа. Но, к большому огорчению премьер-министра, удалить портрет оказалось невозможно. Его поочередно пытались снять со стены целый отряд плотников, несколько строительных рабочих, искусствовед и канцлер казначейства, но успеха не добились. В конце концов, премьер-министр махнул рукой и просто стал надеяться, что в течение оставшегося срока пребывания в должности мерзкая штуковина будет хранить молчание и неподвижность. Порой он готов был поклясться, что видел краешком глаза, как обитатель картины зевает или почесывает нос, а один или два раза тот просто уходил из рамы, оставляя грязновато-коричневый холст совершенно пустым. Но премьер-министр приноровился пореже смотреть на картину, а в случае чего, твердо говорил себе, что это просто обман зрения (2).
Но вот год назад, в очень похожий вечер, когда премьер-министр сидел один у себя в кабинете, портрет вновь объявил о посещении Фаджа, который тут же и выпрыгнул из камина, промокший насквозь и в состоянии полнейшей паники. Не успел премьер-министр поинтересоваться, чего ради гость поливает водой ценный аксминстерский ковер, как Фадж вытащил волшебную палочку, создал прямо из воздуха два больших бокала с янтарной жидкостью, сунул один в руку премьер-министру и пододвинул себе стул, после чего понес дичайшую околесицу про тюрьму, о которой премьер-министр в жизни своей не слыхал, про человека по имени Сириус Блэк и про какой-то неведомый Хогвартс. Все это ровно ничего не говорило премьер-министру. Фадж рассказывал о войне в волшебном мире, которую развязал некий маг, настолько ужасный, что волшебный министр даже имени его произнести не решился. Рассказал о тюрьме для волшебников, о стражах этой тюрьмы — кошмарных тварях, с которыми не пожелал бы встретиться ни одни нормальный человек, и Каллаган впервые задался вопросом «насколько нормален и если уж на то пошло демократичен этот волшебный мир, если их преступников охраняют монстры, высасывающие душу?».