Конечно, произошедшее с Гринграссами шокировало не только Гарри. Многие слизеринцы, включая Забини и Малфоя, тяжело переживали эту новость. Особенно когда на поверхность всплыли подробности трагедии. Взрыв в особняке не был несчастным случаем. Паранойя Фаджа, усердно подогреваемая всеми минувшими событиями: от нападения на Хогсмид до статьи о кровавом пере и исчезновении Амбридж, — усиливалась с каждым днём. Было вполне ожидаемо, что довольно скоро это выльется в какую-нибудь глупость. Так и произошло. Министр решил, что отец Дафны причастен к нападению на Хогсмид и Косую аллею и отправил авроров, чтобы арестовать его. Конечно, никто не предполагал, что его супруга, рассудок которой повредился после ареста и смерти её брата, воспримет ситуацию так близко к сердцу. У несчастной женщины случился срыв, и пока авроры и её муж были в гостиной, а обе дочери в своих комнатах, она спустилась в лабораторию, смешала какие-то зелья, и поместье взлетело на воздух.
Вполне очевидно, общественность начала осторожно предполагать, что Фадж засиделся на своём посту. Среди учеников ходили разговоры, что смена власти — весьма своевременная мера. Многие даже допускали мысль, что мирными путями изменить ситуацию в стране не получится. Такое положение вещей Тома радовало. Ещё немного и ему даже не придется захватывать власть силой. Магическое сообщество вручит ему её в красивой обертке, перевязанной подарочной ленточкой.
Увы, это не отменяло того факта, что Поттер, в траурном настроении окончательно забился в свою раковину и стал немного непредсказуем. Не то чтобы Риддла сильно тревожило состояние мальчишки, но вероятность того, что он может выкинуть какую-нибудь несусветную глупость, возросла троекратно. Как, например, сейчас…
Миновав стеллажи с книгами, Том остановился.
— Какого…
В центре зала, упираясь локтями в пол, лежал Гарри. Низко опустив голову и почти касаясь лбом мраморных плит, он судорожно хватал ртом воздух. Некогда белая рубашка была разорвана и вся пропиталась кровью, которая сочилась из кошмарного месива, в которое превратилась его спина. Первые несколько мгновений Том даже не совсем понимал, что именно он видит. С правой стороны, там, где должна была находиться лопатка, виднелся заостренный, похожий на обломок кости нарост, а слева...
— Чтоб тебя… — сквозь зубы процедил Риддл, когда наконец осознал, что похожая на изломанный штырь дрянь, торчащая из его спины, это очень, очень плохо воссозданное подобие крыла. Оно в основном состояло из разорвавшей кожу вывернутой лопатки, переходящей в плечевую и лучевую кости, частично покрытые непроизвольно сокращающимися мышцами, и жалкими пучками влажных от крови перьев.
Риддл подошел ближе, остановившись в паре шагов от лужи крови, в которой лежал Поттер, наблюдая, как тот сжимает в кулаки и разжимает пальцы, явно борясь с агонией, которую приносило ему каждое движение. В целом, было странно, что он вообще в сознании, учитывая ситуацию. Уловив краем глаза движение, Гарри чуть приподнял голову, обращая на друга слезящиеся, полные боли глаза.
— Том, — прохрипел он, — помоги мне…
Ответить Риддл не успел, так как секундой позже глаза его закатились и Поттер наконец лишился чувств, тяжело рухнув на пол. Присев на корточки возле потерявшего сознание мальчишки, Риддл склонил голову к плечу, мрачно разглядывая искалеченную спину и бледное, покрытое испариной лицо.
— Гарри-Гарри-Гарри, — цокнув языком, пропел он, задумчиво крутя в пальцах волшебную палочку, — осознаёшь ли ты, как тебе повезло сегодня? — Том сощурил глаза, и взгляд его принял расчётливое, задумчивое выражение. — Ведь в отличие от Арчера, я весьма неплохо разбираюсь в целительстве.
*
Гарри пришел в себя примерно три часа спустя. Кто-то уложил его на диван, плотно перебинтовав плечи и спину. Боли больше не было и, к счастью, он снова чувствовал свои ноги. Заметив, что он проснулся, Том, сидящий в кресле слева от него, закрыл книгу и с любопытством взглянул на друга.
— А вот и наш сорвиголова, — с ядовитой иронией прокомментировал он. — Как самочувствие?
— Как будто я пытался отрастить крылья, и это у меня не очень получилось, — сипло прошелестел Гарри, пытаясь осторожно пошевелить плечами, и тут же скривился, когда по позвоночнику прокатилась жгучая боль. — Вот чёрт…
— Утоли моё любопытство, — без капли сострадания произнёс Том, — на кой дьявол тебе крылья в человеческой форме?
Гарри немного помолчал.
— Это круто?
Арчер вздохнул.
— А более адекватный аргумент у тебя есть?
— М-м-м… нет? — Поттер вяло улыбнулся.
— Чудесно, — ехидно прокомментировал друг. — Позволь заметить, что он есть у меня, — Гарри вопросительно уставился на него: — Я скажу это только один раз, — холодно проинформировал Том, — и надеюсь быть услышанным, — он встретился взглядом с Гарри. — Все твои попытки отгородиться от мира, как и одержимость опасными экспериментами, не помогут тебе справиться с потерей… как и не вернут её к жизни.
Гарри помрачнел, отводя взгляд.
— Я прекрасно это знаю, — тихо сказал он, не желая развивать тему.
— Тогда зачем подвергать риску собственную жизнь? — непонимающе спросил Том.
— Я просто пытался отвлечься…
— Самоубийством?
Поттер глянул на лучшего друга. Несмотря на мрачную иронию в его словах, выглядел тот скорее сердитым, чем веселым.
— Это был безобидный проект, как мне казалось… — попытался объяснить он, начиная чувствовать себя виноватым. — Я не думал, что всё так обернётся.
— Гарри, ты не хуже меня знаешь, что трансфигурация подобного уровня требует концентрации и исключительного самоконтроля, — Арчер говорил тихо и сдержанно, но в глазах полыхала жгучая злость. — Надо быть полным недоумком, чтобы пытаться провернуть нечто подобное в состоянии полной эмоциональной нестабильности.
— Я вполне стабилен…
— Ну безусловно, — ядовито прокомментировал Том, Поттер благоразумно не стал говорить, что тот всё больше и больше напоминает ему обеспокоенного родителя, и вместо этого попытался миролюбиво улыбнуться.
— Я просто немного ошибся.
— Гарри, — Арчер смерил его долгим взглядом, красноречиво выражающим всё, что тот думает по поводу таких ошибок, — если тебе нужно выплеснуть в мир всё своё невыносимое горе, будь любезен делать это как все нормальные люди. Нашел бы Грейнджер, выговорился, выплакался или как-то ещё сообщил ей о глубокой моральной травме. Уверен, она была бы рада помочь. Совершенно необязательно выворачивать наизнанку собственный позвоночник.
— Не хочу я никому выговариваться, — пробурчал в сторону Поттер.
— Как угодно, — Арчер отмахнулся, поднимаясь на ноги. — Я сказал то, что хотел. Дальше делай, что сочтёшь нужным, я тебе не нянька. Позволь только заметить, что если бы меня не было рядом, ты мог и не выжить, — он выдержал драматичную паузу, рассматривая покалеченного подростка. — Есть о чем задуматься, не так ли?
Гарри больше ничего не ответил, упрямо не желая встречаться взглядом с другом, который, поставив перед ним на журнальный столик пару флаконов с восстанавливающим зельем, вышел из Выручай-комнаты.
Шли дни, проходили одна за другой недели, ветреный апрель отступал всё дальше, и блеклый серый пейзаж начали разбавлять первые краски весны. Снег растаял, и под оранжевыми лучами солнца на свет показались первые ростки молодой травы, небо расчистилось от тяжелых, сизых облаков и раскинулось пронзительно голубым полотном над башнями Хогвартса. Мир вопреки всему безмятежно двигался вперед к новой жизни.
Порой Гарри ловил себя на том, что по привычке ищет Дафну взглядом в Большом зале, на уроках и в коридорах Хогвартса, надеялся, что заметит её, шагающую впереди, неизменно уверенную в себе, с высоко поднятой головой и безупречной осанкой. И она, почувствовав его взгляд, замедлит шаг, по спине скользнёт волна золотистых волос, а солнце отразится в сапфировом цветке на её заколке, когда она обернётся, обратив на него внимательные фиалковые глаза. И всё будет как прежде. И не нужно будет больше пытаться привыкнуть к новой реальности, где не будет глупой болтовни о моде и прическах, колких замечаний и редких советов. Не будет белого поместья с необыкновенным садом и длинного мехового манто, хранящего запах ее духов, не будет её смеха, нежных губ, дразнящей улыбки, легких прикосновений прохладных пальцев и мягкого голоса. Не будет сострадательного молчания и спокойного понимающего взгляда.