Не будет Дафны Гринграсс.
Гарри понимал, что не он один пытается смириться с потерей. Драко и Блэйз знали Дафну и Асторию с самого детства, и новость об их смерти потрясла обоих так сильно, что чувства самого Поттера меркли и казались совершенно незначительными. Поэтому он просто жил дальше, делая вид, что всё в порядке, и холод, прочно обосновавшийся в груди после её смерти, не имеет никакого значения. Он старался отвлечься на уроки, квиддич и повседневную рутину, но его не покидало чувство, будто он наблюдает за собственной жизнью со стороны, скованный горем и злостью. Гермиона пробовала поговорить с ним. Он видел, что она хочет помочь, но её усилия только раздражали, вынуждая раз за разом отталкивать подругу, пока она наконец не отступила. Джинни, Рон, Невилл и близнецы оказались упрямее в попытке заставить Поттера выговориться, но в итоге сдались даже они, и тот наконец остался наедине со скорбью, от которой ему никак не удавалось сбежать. Он так отчаянно пытался отвлечься и так усердно изображал безразличие, что едва не погиб из-за своей дурацкой затеи с крыльями. Если бы не Том, сложно предположить, чем бы закончились его отчаянные попытки сбежать от реальности.
Он понимал, что так дальше не может продолжаться. Арчер, конечно, был прав. Он и сам уже понял, как сглупил. Подвергать риску собственную жизнь в попытке спрятаться от боли — дурная идея. Но он не знал, как ещё заставить себя не думать каждую секунду о Дафне. Не понимал, как избавиться от ужасного давящего чувства, словно он изо всех сил пытается сдержать нечто огромное и разрушительное, поднимающееся из глубин подсознания. Оно буквально сводило его с ума, и он совершенно не представлял, как бороться с этим. История с неудавшейся анимагической трансформацией ненадолго отвлекла его, пока Поттер осмысливал весь масштаб собственной глупости, невольно вздрагивая от одного воспоминания об этом. И всё же ему нужен был новый проект. Желательно более безобидный.
К счастью, под руку вовремя подвернулась отличная идея.
И сейчас, вот уже третий час, Гарри торчал в Выручай-комнате, сосредоточенно добавляя на Карту Мародёров финальные чары, которые в теории должны были раскрасить его с Томом имена другими цветами. На то, чтобы правильно рассчитать формулу и ничего не испортить, потребовалась целая неделя и всё его внимание. И на протяжении этого времени он чувствовал себя почти нормально. Тоска, боль и отчаяние отступили на второй план, позволяя функционировать более-менее сносно. И лишь в отдалённых уголках сознания по-прежнему жило ощущение, будто он задыхается под гнётом невыносимой тяжести, которая вот-вот обрушится и полностью погребет его под собой.
Когда последнее заклинание было успешно вплетено в сетку остальных чар, Поттер выпрямился, потягиваясь и разминая затёкшую шею. Глянув на часы, он устало провел рукой по лицу. До отбоя оставалось всего тридцать минут, а на то, чтобы магия вступила в силу, требовалось два часа. Возвращаться в гостиную Слизерина, не дождавшись результатов, было обидно. К тому же он не мог просто оставить карту здесь, а закрывать или вообще трогать её, пока приживаются новые чары, было рискованно.
Глянув в окно, на усыпанное звездами бархатисто-черное небо, Гарри с громким вздохом рухнул в ближайшее кресло и, вытянув ноги, прикрыл глаза.
«Я просто посижу так пару минут, — подумал он, игнорируя навалившуюся на него сонливость. — А потом найду что-нибудь почитать».
Кровь стекала по рукам, падая на символы, нарисованные под его ногами. Пульсирующая боль расползалась по руке к локтям и плечам. Гарри поднял затуманенный взгляд на красивую черноволосую женщину. Она вышла из круга и теперь стояла у самой границы, нараспев читая заклинание. У него кружилась голова. В нос вдруг ударил тошнотворный запах смерти и гнили. Артефакты, разложенные вдоль границы круга, объяло тёмно-синее сияние, которое становилось все ярче и интенсивнее, двигаясь по линиям круга. Рунические символы вспыхнули рубиновыми огнями. Кровь у ног словно ожила, растекаясь лучами в стороны и соединяясь с пятью предметами, которые после соприкосновения с ней приобрели тот же алый оттенок, что и руны. В воздух взметнулся ураган. Ветер кружил по линии круга, образуя непроницаемую стену, разгорающуюся красными и синими огнями, они уплотнялись, срастаясь воедино, пока не скрыли из вида комнату за границей круга. Теперь, стоя в центре вихря, что взметнулся к самому потолку, Гарри видел лишь быстро вращающуюся воронку смерча, а вой ветра окончательно заглушил голос варны. Не в силах справляться с головокружением, Гарри упал на колени, глядя, как его кровь растворяется в магических символах, подпитывая их энергией.
«Вот и всё», — обреченно думал он, с трудом цепляясь за ускользающее сознание. — И всё же… все же… Том будет жить».
Последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание, была возвышающаяся над ним тень, которую словно мазками черной кисти создавали и формировали похожие на протуберанцы потоки магии, вырывающиеся из урагана. Постепенно тень увеличивалась, обретая всё более четкую форму, пока не стала походить на человека, с ног до головы закутанного во тьму, которая двигалась и струилась вокруг него, будто живое существо. Скрытая капюшоном голова медленно повернулась к нему, и магические огни осветили бледное лицо...
Проснувшись от боли и собственного крика, Гарри обхватил руками раскалывающуюся на части голову, согнувшись пополам. Душу затопил безотчетный, животный ужас. У него не было объяснения, не было причины, но казалось, что стоит хотя бы пошевелиться, как случится нечто кошмарное. Нечто непоправимое. И каждый раз, закрывая глаза, он снова и снова видел обращенное к нему лицо…
Лицо Томаса Арчера, наблюдающего за ним с обжигающей ненавистью в рубиновых глазах.
Вцепившись дрожащими пальцами в серебристо-зеленый галстук, он рывком сорвал его с шеи и принялся судорожно расстёгивать верхние пуговицы рубашки. Ему не хватало воздуха, он не мог сделать вдох, не мог дышать, не мог, не мог, не мог… Подавшись вперед, он упал на пол и, упираясь ладонями в каменные плиты, хватал ртом воздух, не чувствуя, как по щекам от боли и ужаса катятся слёзы, не замечая, как всё плывёт перед глазами.
Прошло не меньше получаса, прежде чем ему удалось восстановить дыхание, а терзающая голову боль отступила. Ещё несколько минут Гарри, тяжело дыша, лежал на полу и слепо таращился в потолок, боясь вспоминать собственный сон и не желая даже думать о нём.
Сделав глубокий вдох и медленный выдох, он отбросил воспоминания о кошмаре, с трудом поднялся на ноги и, поежившись от стылого воздуха, снял с ручки кресла мантию, накинув её на плечи. Пару минут Гарри стоял посреди комнаты, вяло оглядываясь по сторонам, словно не мог взять в толк, что он вообще здесь делает. Его взгляд зацепился за Карту Мародёров на столе. Шагнув ближе, он отвлеченно стер со лба пот и собрался было закрыть карту и отправиться в общежитие, когда заметил движущуюся по коридору ярко-зеленую точку, над которой значилось имя «Том Арчер». Чернила странно подрагивали.
Так не должно быть.
Нахмурившись, Гарри бездумно коснулся пергамента кончиком волшебной палочки и удивленно моргнул, когда имя Тома вдруг начало расплываться, словно чернильное пятно. Пару мгновений Поттер, затаив дыхание, следил за картой, опасаясь, что снова ее испортил, но вот чернила начали закручиваться, словно витки зеленого дыма, постепенно складываясь в имя «Том»… и фамилию «Риддл».
Гарри так и замер, наблюдая, как «Том Риддл» движется в сторону выхода из замка. Ровно минуту он ничего не делал. Ни о чем не думал. Лишь наблюдал. Минуту спустя, он взял карту и направился следом за… кем-то.
Кем бы ни был этот человек.
В сознании царила грозовая тишина и лишь руки предательски дрожали, когда он надевал мантию-невидимку.